СЛОВО МОЛОДЫМ УЧЕНЫМ

 Л. А. ЗИМИРЕВА

По устоявшемуся правилу «подсудимый не может нести ответственность за последствия, наступившие вследствие обстоятельств, не связанных с его преступным действием или бездействием»(1). В то же время вопросы причинной связи на уровне закона не разрешаются. В доктрине уголовного права также не сложилось универсальной теории причинности.

Учение о причинной связи в уголовном праве строится на философских положениях. Причинная связь определяется как внутреннее отношение между явлениями, такая их связь, при которой одно явление (причина) при вполне определенных условиях с необходимостью порождает, производит другое явление (следствие)(2). Уголовное право рассматривает это философское правило как то, что каждое вредное для общественных отношений последствие может быть порождено лишь его конкретной причиной. Следственные и судебные органы, исследовав все необходимые обстоятельства дела, должны прийти к выводу, что деяние лица выступает причиной вредного последствия, а не условием либо иным явлением, не имеющим отношения к его возникновению. Иными словами, причинная связь указывает на происхождение одного явления от другого.

Уголовно-правовой доктриной не оспаривается, что для признания причинной связи требуется прежде всего доказать, что деяние лица было «необходимым условием» наступления вредного последствия(3).

В теории уголовного права для этих целей используется правило «мысленного исключения». Н. Д. Сергиевский, ссылаясь на «Систему логики» Милля, указывает: «Для удостоверения в существовании причинной связи есть верный прием: пусть попробуют исключить мысленно предполагаемого виновника из суммы явлений и, если окажется, что, несмотря на то, что последствие возникает, а последовательный ряд промежуточных причин остается прежний, то ясно, что результат не может быть возведен к деятельности этого лица. Если же окажется наоборот, что, с удалением этого человека с театра явлений, последствие вовсе не произойдет или произойдет другим путем, то мы будем иметь полную возможность приписать последствие этому человеку, объявить последствие результатом его деятельности»(4).

На основе логической формулы conditio sine gua non (лат.— условие, без которого нет результата) в доктрине уголовного права формируется система взглядов на определение причинной связи под аналогичным названием, или теория необходимого условия. С середины XIX века эта теория, второе название — теория эквивалентности (поскольку предполагает, что все условия равноценны, эквивалентны), получает широкое распространение в зарубежной правовой науке и судебной практике(5). Согласно этой теории деяние человека является причиной результата, когда оно является одним из необходимых условий его наступления.

Стр.90

Представители англосаксонской системы права Харт и Т. Онори пишут, что логическое правило sine qua non позволяет значительно упростить решение вопроса об установлении причины, так как позволяет исключить из области исследования «не причины». Они убеждены, что достоинством данной формулы в установлении причинной связи является фактическое отношение явлений независимо от нормы закона и правовой политики(1).

В настоящее время  теория эквивалентности признается в качестве господствующей (наряду с рядом иных теорией) в доктрине и уголовной системе ряда стран. В США принципы теории эквивалентности закреплены на законодательном уровне в формулировках Примерного УК (п. 1 (а) ст. 2.03) и проекте УК штата Род-Айленд (п. 1 ст. 11А2-2). Теория «фактической причинности (but for)» воспринята в УК Пенсильвании (ст. 303), УК Кентуки (ст. 501.060), УК Техаса (ст. 6.04), УК Алабамы (ст. 13А-2-5) и УК Мичигана (ст. 320), УК Грузии (ст. 8).

Так, п. 1 ст. 2.3 Примерного уголовного кодекса США 1962 г. содержит норму о том, что:

«1. Поведение является причиной результата в случаях, когда:

а) оно является предшествующим фактором, без которого результат не наступил бы, и

b) связь между поведением и результатом удовлетворяет любым дополнительным требованиям в отношении причинной связи, установленным кодексом или законом, определяющим данное посягательство».

В части 2 ст. 8 УК Грузии 1999 г. указано, что:

«2. Причинная связь существует тогда, когда деяние являлось необходимым условием предусмотренных соответствующей статьей настоящего Кодекса противоправных последствий или конкретной опасности, без которых на сей раз эти последствия не были бы осуществлены или такая опасность не возникла бы…»(2).

В науке уголовного права существует мнение, что теория conditio sine gua non, основываясь на обыденных представлениях о причинности, тем не менее является приемлемой для судебной практики. Это объясняется несколькими обстоятельствами. Прежде всего, эквивалентная теория дает суду наибольший простор для оценки. Использование метода мысленного исключения деяния подсудимого позволяет суду оценить «практически все сколько-нибудь серьезно мыслимые факторы, стоящие в связи с деянием, подлежащим оценке, и позволяет осуществлять их перебор»(3).

На наш взгляд, это не совсем так, например Т. В. Церетели приходит к выводу о том, что метод мысленного исключения — это не более чем вспомогательный, технический прием, операция мысли. Прием, при помощи которого исследователь может лишь выяснить, было ли действие необходимым условием результата и произошел бы результат или нет независимо от этого действия. «Получаемый с помощью этого метода ответ будет зависеть от предшествующего опыта, от накопленных человечеством знаний»(4). Но как любой опыт не может исчерпать многообразия реального мира, так и любое обобщение опыта, не стремящееся выйти за его пределы, не может претендовать на значение объективного закона в его окончательном виде.

Несмотря на то что использование логических методов, безусловно, значительно повышает правильность вывода о наличии (отсутствии) причинной связи, как верно отмечает А. Ю. Кошелева, метод мысленного исключения  является лишь одним из пяти сформулированных Беконом, а затем Дж. Ст. Миллем индуктивных правил установления детерминированности, таких как метод сходства, метод различия, соединенный метод сходства и различия, метод остатков, метод сопутствующих

Стр.91

изменений(1). «Единственный использованный метод не может дать вероятности наступления следствия, равной единице; иными словами, не позволяет совершенно однозначно установить наличие причинной связи либо ее отсутствие»(2). Справедливо суждение З. Б. Соктоева о том, что «теория эквивалентности не учитывает онтологического статуса причинной связи, ее характеристики как генетической связи между двумя явлениями действительности»(3).

Так, по одному из уголовных дел было установлено, что И., с целью лишить жизни потерпевшего У., нанес последнему ножевое ранение в область сердца (глубиной 5 см). Однако жизненно важные органы потерпевшего не были повреждены, что позволило его госпитализировать. Во время проведения оперативного вмешательства с целью ревизии грудной полости У. был введен наркоз, что вызвало рвотные процессы, вследствие чего он погиб от асфиксии рвотными массами. Ленинградским областным судом и судом кассационной инстанции И. был признан виновным в убийстве. Однако Пленум Верховного Суда СССР счел необходимым переквалифицировать действия подсудимого на покушение на убийство, мотивировав следующим. С учетом того, что действия И. заключались в нанесении потерпевшему сильного удара ножом в важную для жизни часть тела, областной суд и Верховный Суд РСФСР правильно сделали вывод о наличии у И. умысла на убийство. Однако эти судебные инстанции допустили ошибку в том, что вопреки установленным по делу обстоятельствам признали И. виновным в совершении оконченного преступления, направленного на лишение жизни У. Вместе с тем действия И. не находились в прямой причинной связи с наступившим последствием(4).

В то же время, следуя концепции conditiosinequanon, причинная связь между деянием и наступлением смерти потерпевшего будет иметь место, так как ножевое ранение было необходимым условием госпитализации и введения наркоза У., вина подсудимого выражена в форме прямого умысла. Однако такая трактовка, несомненно, расширит границы ответственности, так как объективно виновный смерть не причинил и к асфиксии умысла не имел. Действительно, мысленно удалив ножевое ранение, возможно прийти к выводу, что противоправное последствие не наступило бы. Но к такому же выводу можно прийти, мысленно удалив и действия врачей по введению наркоза. В приведенном примере лишь одно необходимое условие — введение наркоза находится в причинной связи с противоправным последствием. Иные необходимые условия способностью его порождения в указанном случае не обладают.

Исходя из теории реальной возможности мы считаем правильным решение Пленума Верховного Суда СССР. Причинной связи между нанесением ножевого ранения и наступлением смерти потерпевшего нет, так как главной, решающей причиной смерти, явлением, которое вызвало ее, явилась асфиксия рвотными массами. В данном конкретном случае ножевое ранение с внутренней необходимостью объективно не вызвало смерть, истинная причина в ином явлении.

В связи с этим представляется спорным суждение А. В. Успенского о том, что любое необходимое условие рассматривается в качестве причины, только так возможно «причинно обосновать уголовную ответственность за деяния, являющиеся весьма отдаленными недостаточными причинами общественно опасного последствия»(5). Причинностью обладает вся система в целом, и исключение из нее любого (даже малозначительно) элемента лишает весь комплекс системного свойства—способности к причинению. А. В. Успенский считает, что все необходимые условия равноценны, так как каждого из них,

Стр.92

взятого в отдельности, не хватает для порождения следствия. В то же время каждое из них «ответственно за результат», хотя и не полностью. «Любое условие, без которого явление—следствие не наступило бы, включено в общую причинную цепь, т. е. является необходимым условием наступления следствия»(1).

Таким образом, теория эквивалентности  с точки зрения правоприменения имеет несколько недостатков, и одним из самых серьезных являются «погрешности методологического характера, так как [теория эквивалентности] предполагает вменение любых последствий совершенного лицом деяния, если только оно было необходимым условием этих последствий»(2).

Мы согласны с В. Н. Кудрявцевым в том, что позиция сторонников теории необходимого условия спорна не только потому, что доказывает очевидное положение: причинная связь имеет бесконечную протяженность, и каждое условие, необходимое для наступления следствия, есть ее элемент, но и в желании считать это утверждение исчерпывающим. В то время как цель иная — найти объективные пределы уголовной ответственности, установить, какая разновидность (форма, длительность, иная специфика) причинной связи в уголовном деле может рассматриваться как элемент состава преступления, а какая — нет. Поэтому и спор в науке сейчас идет не столько о понятии причинности, сколько об объективных пределах ответственности человека, чьи действия вызвали вредный результат(3).

На основании изложенного приходим к выводу, что причиной может быть лишь необходимое условие, но не каждое необходимое условие порождает последствие и влечет уголовную ответственность. Логический посыл сonditiosinequanon имеет немало сторонников, применялся на практике длительный период времени, закреплен в законодательстве ряда иностранных государств, применим в большинстве практических ситуаций, что позволяет высказаться о возможности его использования для установления уголовно-правовой причинности. Вместе с тем только лишь его для установления причинной связи, представляется, недостаточно. Анализ научной литературы показывает целый ряд недостатков теории эквивалентности. Правило сonditio sinequanon затрагивает общефилософские вопросы казуальной детерминации. Философский подход к исследованию категорий уголовного права необходим и востребован. В то же время философия не призвана решать вопросы, отнесенные к ведению иных наук, в частности уголовного права, так как имеет иные предмет и метод. Полагаем, если деяние признано необходимым условием наступления последствия, нельзя безоговорочно признавать доказанность наличия причинной связи как элемента состава преступления. Наряду с использованием правила сonditiosine quanon требуются дополнительные критерии установления уголовно-пра-вовой причинности.

Нам представляется, что наиболее приемлемой для судебной практики является теория реальной возможности, так как позволяет ответить на те вопросы, которые не разрешимы с позиции сonditiosinequanon. Об уголовной ответственности за вредные последствия речь может идти только тогда, когда доказано, что они порождены конкретным противоправным деянием, подпадающим под уголовно-правовой запрет, т. е. когда противоправный результат явился необходимым и закономерным следствием такого деяния, в сущности которого была заложена реальная возможность наступления этих последствий. Необходимо установить, какое конкретно деяние (явление) породило, вызвало с внутренней необходимостью противоправное последствие, выступило его главной причиной.

Стр.93