УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

 В. С. ШАДРИН

В преддверии тринадцатой годовщины введения в действие (с 1 июля 2002 г.) Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (УПК РФ) представляется целесообразным рассмотреть и попытаться по достоинству оценить те довольно непростые перипетии, которые выпали в истекший период действия нового уголовно-процессуального закона на долю прокурора как участника уголовного процесса в досудебном производстве.

В отличие от своего предшественника — УПК РСФСР, возлагавшего на прокурора в досудебном производстве исключительно надзор за исполнением законов органами дознания и предварительного следствия, вновь принятый уголовно-процессуальный закон вывел на первый план в деятельности прокурора уголовное преследование. При этом в осуществлении функции уголовного преследования прокурору подчеркнуто отводилась ведущая роль. В главе 6 УПК РФ прокурор стал фигурировать первым в числе участников уголовного судопроизводства со стороны обвинения, также первым он назван среди субъектов обязанности публичного уголовного преследования, к которым, кроме него, отнесены также следователь и дознаватель (ч. 1 ст. 21 УПК РФ).

В то же время надзор из сферы деятельности прокурора не исключался, но оказался как бы сопутствующим уголовному преследованию. Согласно ч. 1 ст. 37 УПК РФ прокурор является должностным лицом, уполномоченным в пределах своей компетенции осуществлять от имени государства уголовное преследование, а также надзор за процессуальной деятельностью органов дознания и органов предварительного следствия. В указанной связи в теории и практике уголовного судопроизводства возник вопрос о том, в чем именно заключается надзор прокурора в условиях изменения его процессуальной роли как участника уголовного судопроизводства, для чего и в какой степени он нужен в настоящее время, как соотносится в деятельности прокурора надзор с уголовным преследованием.

Анализ полномочий прокурора, составлявших содержание ч. 2 ст. 37 УПК РФ в первоначальной редакции, позволял прийти к выводу, что указанные полномочия, включающие в себя как средства собственно надзора, так и средства прокурорского реагирования, вполне характеризуют прокурора как действительно главного в осуществлении уголовного преследования. Прокурор был уполномочен, при наличии соответствующего повода и основания, возбуждать уголовное дело и поручать его расследование дознавателю, следователю, нижестоящему прокурору либо принимать к своему производству. Разумеется, прокурор мог самостоятельно провести расследование по любому уголовному делу, используя все предусмотренные уголовно-процессуальным законом средства раскрытия преступлений. Но обычно он использовал для производства по уголовному делу в досудебном производстве специально созданный для осуществления предварительного расследования аппарат органов дознания и предварительного следствия, за деятельностью которого после поручения расследования по конкретному уголовному делу он постоянно наблюдал, имея реальную возможность в любой момент вмешаться в расследование.

Стр.20

В случае необходимости прокурор мог, в частности, давать органам предварительного расследования обязательные для исполнения письменные указания о направлении расследования, лично производить по уголовному делу отдельные следственные и иные процессуальные действия. Он также обладал правами: разрешать отводы, заявленные следователю, дознавателю; отстранять дознавателя, следователя от дальнейшего производства по уголовному делу, если ими допускались нарушения требований уголовно-процессуального закона при производстве предварительного расследования; изымать уголовное дело у органа дознания и передавать его следователю с обязательным указанием оснований такой передачи; отменять незаконные постановления как дознавателя, так и следователя в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, и т. п. По существу, прокурор в полной мере располагал возможностью обеспечивать как законность предварительного расследования, так и его эффективность. Согласно закону, в пределах разумного и с учетом определенной самостоятельности органов предварительного расследования, прокурор реально имел возможность диктовать процессуально подчиненным ему дознавателям и следователям свои условия в интересах оптимального выполнения задач предварительного расследования. В крайнем же случае, если это действительно вызывалось необходимостью, прокурор всегда мог воспользоваться своим правом в любой момент взять расследование в свои руки, приняв уголовное дело к своему производству.

Основные полномочия прокурора в отношении органов предварительного следствия и дознания, предоставленные ему ч. 2 ст. 37 УПК РФ, в сравнении с полномочиями, которыми он обладал в соответствии со ст. 211 УПК РСФСР, практически не изменились. В чем легко убедиться, сопоставив содержание обеих указанных статей. Поэтому для уяснения характера взаимоотношений прокурора с органами предварительного расследования представляется уместным обратиться к мнению одного из наиболее авторитетных специалистов в области деятельности прокурора по уголовным делам, высказанному в период действия прежнего уголовно-процес-суального закона. Так, В. М. Савицкий, касаясь особенностей реализации полномочий прокурора в отношении органов предварительного следствия, утверждал: «Прокурорский надзор, предупреждающий, выявляющий, а затем непосредственно своей властью устраняющий нарушения закона и иные упущения следователя, есть по существу руководство следствием»(1).

Находя данную точку зрения достаточно обоснованной, и с учетом интерпретации в действующем сейчас уголовно-процессуальном законе и предварительного следствия, и дознания как осуществления уголовного преследования можно также вполне обоснованно полагать, что перечисленные выше полномочия прокурора являются не чем иным, как средствами процессуального руководства со стороны прокурора уголовным преследованием. С таким же основанием можно утверждать, что, руководя процессуальной деятельностью органов предварительного расследования, прокурор тем самым, путем использования средств прокурорского надзора, осуществляет опосредствованное уголовное преследование, не исключающее и осуществление уголовного преследования непосредственно им самим в случае принятия уголовного дела к своему производству. Очевидно, именно с учетом указанных обстоятельств Генеральный прокурор в приказе, изданном в связи с введением УПК РФ в действие, недвусмысленно предписал всем работникам прокуратуры «исходить из того, что прокурор является руководителем уголовного преследования»(2).

Следует, однако, отметить, что сводить предварительное расследование исключительно к уголовному преследованию, под которым согласно п. 55 ст. 5 УПК РФ подразумевается изобличение подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления, не совсем верно. Фактически следователь, дознаватель в силу не вполне состязательного характера досудебного производства

Стр.21

Тем не менее в соответствии с Федеральным законом от 05.06.2007 № 87-ФЗ прокурор оказался лишен права возбуждать уголовные дела, а все его полномочия по руководству предварительным следствием были переданы руководителям следственных органов независимо от их ведомственной принадлежности. Столь радикальное ограничение сферы прокурорской власти в досудебном производстве послужило основанием для вывода об отстранении прокурора от участия в уголовном преследовании подозреваемого, обвиняемого по делам, находящимся в производстве следователей(1).

Подобное мнение представляется излишне пессимистичным и в настоящее время не вполне соответствующим действительности. Формально юридически прокурор, исходя из базовых норм уголовно-процессуального закона относительно правового статуса, в досудебном производстве роль ведущего лица в осуществлении уголовного преследования отнюдь не утратил. Ведь и ч. 1 ст. 21, и ч. 1 ст. 37 УПК РФ, прежде всего определяющие его роль в уголовном преследовании, остались неизменными. Правда, данная роль в значительной мере стала номинальной. Поскольку средства, необходимые для полноценного и последовательного ее осуществления в процессе предварительного следствия, у прокурора в значительной степени были изъяты.

В отдельных комментариях по поводу принятия упомянутого выше Закона разъясняется, что теоретической основой отраженных в нем новаций явилось представление о необходимости освободить прокурора от ответственности за руководство предварительным следствием и тем самым

Стр.22

очистить его надзорную функцию от наслоения чуждых ей интересов(1).

 В известной мере можно согласиться с тем, что в подобном подходе к роли прокурора в досудебном производстве есть рациональное зерно. Идея освобождения прокурора от процессуального руководства деятельностью поднадзорных ему органов предварительного расследования по-своему оправдана, в том смысле, что прокурор, не являясь непосредственно руководителем предварительного расследования, не несет и ответственности за его результаты. Следовательно, прокурор тем самым избавляется от возможного внутреннего побуждения расценивать ошибки или недочеты, допущенные органами расследования в ходе производства по уголовному делу, как результат своего собственного недостаточно эффективного руководства и поэтому получает возможность более объективно и беспристрастно оценивать представляемые ему в конечном итоге материалы произведенного расследования.

Напрашивается вопрос: если законодательная власть решила реализовать идею освобождения прокурора от руководства предварительным расследованием, почему это в ощутимо разной степени коснулось существующих форм расследования — дознания и предварительного следствия? Прокурор в настоящее время лишился полномочий по руководству расследованием лишь в форме предварительного следствия. При производстве же дознания его полномочия по руководству расследованием в целом сохранены. Возможный аргумент в пользу такого решения, что в свое время, еще согласно Уставу уголовного судопроизводства 1864 г., дознание находилось в процессуальном подчинении прокурора, а предварительное следствие нет, не выдерживает критики. Между предварительным следствием и дознанием в те времена имелись явные и глубокие различия. Последнее являлось лишь начальным этапом производства по уголовному делу, и результаты действий полиции, осуществляемых под надзором и руководством прокурора, по общему правилу не приводили к образованию судебных доказательств, в отличие от результатов действий судебного следователя. Сейчас же положение существенно иное. Дознание по уголовным делам, по которым предварительное следствие необязательно, во многом с ним уравнялось. После прекращения действия Устава уголовного судопроизводства они как бы двигались навстречу друг другу и сегодня, если иметь в виду их уголовно-процессуальную регламентацию, различаются в основном по подследственности уголовных дел и отчасти — по особенностям процедуры предварительного расследования. Более того, процесс сближения процессуальной формы дознания с процессуальной формой предварительного следствия в последние годы стремительно развивается. Так, Федеральным законом от 06.06.2007 № 90-ФЗ в производство по уголовному делу в форме дознания введена новая процессуальная фигура, по своему предназначению и полномочиям весьма напоминающая руководителя следственного органа, — начальник подразделения дознания (ст. 40.1 УПК РФ). Федеральным законом от 23.07.2010 № 172-ФЗ введено производство дознания, как было до сих пор только на предварительном следствии, группой лиц, осуществляющих расследование (ст. 223.2 УПК РФ). Поэтому логика законодателя, принявшего решение освободить прокурора в стадии предварительного расследования от процессуального руководства предварительным следствием, сохранив в современных условиях полномочия прокурора по руководству дознанием, представляется отнюдь не безупречной.

Возможно, законодатель, руководствуясь не совсем понятными для научной общественности и практических работников правоохранительных органов соображениями, прежде чем реализовать идею освобождения прокурора от руководства расследованием во всех его формах, решил, в порядке эксперимента, испытать ее для начала на предварительном следствии. Однако, как нередко бывает в реальной жизни, при формировании условий реализации данной, на первый взгляд привлекательной идеи, не обошлось без крайностей.

Федеральный закон от 05.06.2007 № 87-ФЗ прокурора не только освободил от процессуального

Стр.23

Осуществление прокурором функции уголовного преследования при производстве предварительного следствия сосредоточилось на этапе рассмотрения уголовного дела, поступившего от следователя с обвинительным заключением, где прокурор реализует исключительно ему принадлежащее право направления уголовного дела в суд, равносильное выдвижению государственного обвинения перед судом по итогам уголовного преследования в досудебном производстве. Здесь прокурор должен убедиться, что предъявленное обвинение соответствует материалам дела, а содержащиеся в нем доказательства виновности соответствующего лица или группы лиц являются надежными, проверенными, в полной мере обладающими свойствами относимости, допустимости, достоверности и достаточными, позволяющими государственному обвинителю воплотить предстоящее в суде поддержание обвинения в обвинительный приговор. Только в этом случае прокурор вправе и обязан утвердить подготовленное следователем обвинительное заключение, не просто солидаризируясь с выводами предварительного следствия, а принимая на себя ответственность за доброкачественность содержащихся в уголовном деле материалов и обоснованность обвинения. После утверждения прокурором обвинительного заключения изложенное в нем обвинение является уже идущим не только от органов предварительного следствия, но и непосредственно от прокурора. Руководство Генеральной прокуратуры Российской Федерации неспроста подчеркивает, что при вынесении судами реабилитирующих подсудимого решений ответственность за качество проведенного следствия возлагается не только на следователей, но также и на надзирающих за следствием прокуроров, изучавших и направивших уголовное дело в суд(1).

В условиях сокращения до минимума возможностей прокурора в ходе предварительного следствия влиять на формирование обвинения, в период нахождения у него уголовного дела с обвинительным заключением он должен располагать полноценным комплексом прав, позволяющих определять дальнейшую судьбу уголовного преследования. Более того, указанные права, с учетом необходимости компенсации отстранения прокурора от руководства предварительным следствием, казалось бы, должны быть здесь даже расширены в сравнении с ранее имевшимися в распоряжении прокурора правами. Однако, наоборот, прокурора на данном, особенно ответственном, заключительном и решающем этапе досудебного производства, непосредственно предшествующем производству в суде, лишили объективно необходимых ему важных процессуальных прав. В том числе, права: составить новое обвинительное заключение, более соответствующее материалам данного уголовного

Стр.24

Стр.25