КРИМИНАЛИСТИКА

 Е. В. ЕЛАГИНА

Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина — обязанность государства и его органов, в том числе органов расследования, прокуратуры и суда (ст. 2 Конституции Российской Федерации). Пределы допустимости ограничения прав и свобод личности в досудебном производстве определяются действующим законодательством. Наиболее часто к ограничению прав и свобод личности приходится прибегать при осуществлении уголовно-процессуальной деятельности, что обусловливает возникновение и развитие конфликтов между публичными и частными интересами в уголовном судопроизводстве. Проблема соблюдения баланса таких интересов при проведении следственных действий, при принятии процессуальных решений является крайне актуальной, что связано с принудительным характером процессуальных действий.

Согласно ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации Конституция имеет высшую юридическую силу и применяется на всей территории Российской Федерации. Нормы Конституции Российской Федерации применительно к механизму правоприменения в уголовном судопроизводстве относятся к категории общих, они имеют прямое действие и предопределяют допустимость ограничения прав и свобод человека и гражданина в уголовном судопроизводстве. Следует заметить, что в ряде случаев конституционные нормы инкорпорированы в уголовно-процессуальное законодательство с некоторыми искажениями, что приводит к нарушению баланса прав и законных интересов сторон, к гипертрофированной защите интересов обвиняемого и фактически преступлений во вред интересам потерпевших и борьбы с преступностью, во вред интересам общества и государства.

Это иллюстрируется, в частности, использованием положения ст. 51 Конституции Российской Федерации для оказания противодействия расследованию преступления путем отказа при подготовке экспертизы от дачи образцов для сравнительного исследования, проводимого в целях решения задач идентификационного характера.

Не вдаваясь в рассуждения о значимости заключения эксперта для формирования доказательственной базы, укажем только на невозможность проведения целого ряда экспертиз, в первую очередь судебно-меди-цинских (широкого спектра) и некоторых криминалистических, без сравнительных образцов. Вопрос о допустимости принудительного получения образцов не имеет четкого законодательного регулирования.

В судебной практике возникают ситуации, когда обвиняемые, подсудимые и их защитники заявляют требования об исключении из доказательств заключения судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств. Проведение таких экспертиз связано с получением образцов крови для выяснения вопроса о происхождении крови и других выделений и для сравнительного их исследования со следами на трупе потерпевшего, в его полостях, на одежде, на предметах обстановки места происшествия(1). В случае принудительного получения образцов (крови, волос, слюны, ногтевых пластин, выделений и тканей человека) подозреваемым, обвиняемым, подсудимым (на судебных стадиях уголовного судопроизводства), а также защитником может быть заявлено ходатайство о признании заключения судебно-медицинской экспертизы вещественных доказательств недопустимым

Стр.107

Перманентное интервьюирование в ходе проведения занятий прокурорских работников и следователей Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (а ранее и следователей Следственного комитета Российской Федерации) позволяет сделать вывод о том, что ни у кого из практиков не имеется четкого ответа на вопрос, имеются ли правовые основания принудительного получения сравнительных образцов(1) в случае отказа субъекта от их дачи. Как правило, диапазон ответов достаточно широк: «это недопустимо, поскольку нарушает конституционные права лица», «отсутствует механизм правового регулирования принудительного получения образцов», «никогда не сталкивался со случаями отказа от дачи сравнительных образцов», «в соответствии с принципом презумпции невиновности подозреваемый (обвиняемый) не обязан доказывать свою невиновность, а тем более виновность». Столь же неоднозначной является и позиция прокуратуры по данному вопросу: от инициирования возбуждения уголовного дела в отношении следователя, осуществившего принудительное получение сравнительных образцов, до признания законными действий следователя, а также участвующих в этом процессуальном действии специалиста и оперативных работников.

Как правило, отказ от дачи сравнительных образцов обосновывается содержанием ст. 51 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Ссылка на данную норму Конституции при отказе от дачи образцов для сравнительного исследования является определенного рода спекуляцией, поскольку понятие «свидетельствовать» толкуется чересчур расширительно.

Представляется, что при определении содержания термина «свидетельствовать» следует руководствоваться позицией, которую занимает Европейский Суд по правам человека(2): право не свидетельствовать против самого себя — это в первую очередь право обвиняемого хранить молчание. Совершенно очевидно, что понятия «хранить молчание» и «давать сравнительные образцы» не эквивалентны. Таким образом, использование ст. 51 Конституции Российской Федерации для обоснования отказа от дачи сравнительных образцов представляется некорректным.

Практические работники затрудняются в выборе аргументации для убеждения участников уголовного судопроизводства в необходимости дачи сравнительных образцов, а также для защиты заключений экспертиз, проведенных с использованием полученных принудительно образцов. Представляется, наиболее веский «аргумент» содержится в Конституции Российской Федерации. Конституционный строй, нравственность, жизнь, здоровье, права, свободы и законные интересы личности объявлены Конституцией Российской Федерации основными ценностями. Для их защиты, а также обеспечения обороны страны и безопасности государства Конституция допускает возможность ограничения отдельных прав и свобод человека и гражданина, преступным путем посягающего на признанные международным правом и защищаемые Конституцией государственные, общественные и личностные ценности. Конституция Российской Федерации (ч. 3 ст. 55) в целях обеспечения конституционного соотношения прав и свобод установила универсальный (в смысле распространения его на деятельность законодательной, исполнительной и судебной властей) принцип, заключающийся в том, что права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.

Конституционный Суд Российской Федерации в Постановлении от 30 октября 2003 г. № 15-П обобщил ранее сформулированные им правовые позиции по вопросу

Стр.108

ограничения личных прав и свобод граждан (в решениях Конституционного Суда Российской Федерации ссылки на ст. 55 Конституции встречаются около 500 раз) и указал, что ограничения конституционных прав должны быть необходимыми и соразмерными конституционно признаваемым целям таких ограничений; в тех случаях, когда конституционные нормы позволяют законодателю установить ограничения закрепляемых ими прав, он не может осуществлять такое регулирование, которое посягало бы на само существо того или иного права и приводило бы к утрате его реального содержания; при допустимости ограничения того или иного права в соответствии с конституционно одобряемыми целями государство, обеспечивая баланс конституционно защищаемых ценностей и интересов, должно использовать не чрезмерные, а только необходимые и строго обусловленные этими целями меры; публичные интересы, перечисленные в ч. 3 ст. 55 Конституции Российской Федерации, могут оправдать правовые ограничения прав и свобод, только если такие ограничения отвечают требованиям справедливости, являются адекватными, пропорциональными, соразмерными и необходимыми для защиты конституционно значимых ценностей, в том числе прав и законных интересов других лиц, не носят общий и абстрактный характер, не имеют обратной силы и не затрагивают само существо конституционного права, т. е. не ограничивают пределы и применение основного содержания соответствующих конституционных норм; чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, точной, четкой и ясной, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения(1). Несмотря на то что данное Постановление Конституционного Суда Российской Федерации не относится к сфере уголовного судопроизводства, в нем содержится исчерпывающая мотивировка допустимости обоснованного принуждения.

В 2004 году Конституционным Судом Российской Федерации было вынесено Определение № 448-О(2) по запросу Черкесского городского суда Карачаево-Черкесской Республики, содержание которого цитируется авторами, рассматривающими вопрос о допустимости принуждения при осуществлении уголовного судопроизводства(3).  Непосредственно к рассматриваемой теме имеет отношение п. 2 названного Определения: право каждого не свидетельствовать против себя самого, как и закрепленное чч. 1 и 2 ст. 49 Конституции Российской Федерации право не доказывать свою невиновность и считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке, являются в силу ее ст. 18 непосредственно действующими и должны обеспечиваться правоприменителем на основе закрепленного в ч. 1 ст. 15 Конституции Российской Федерации требования о прямом действии конституционных норм. Поэтому соответствующие должностные лица органов, осуществляющих уголовное преследование, обязаны разъяснить лицу, подозреваемому или обвиняемому в преступлении, его право отказаться от дачи показаний и от предоставления иных доказательств по поводу совершенного деяния, не оказывая на него давления или принуждения в целях получения доказательств, подтверждающих обвинение. Такая правовая позиция изложена Конституционным Судом Российской Федерации в постановлении «По делу о проверке конституционности статьи 265 Уголовного кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданина А. А. Шевякова» от 25 апреля 2001 г. № 6-П.

Вместе с тем закрепление в Конституции Российской Федерации права не свидетельствовать

Стр.109