УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС

 В. С. ШАДРИН

Результаты деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, выражающиеся в принимаемых им решениях, весомо и зримо дают о себе знать во всех сферах деятельности государства, в том числе в сфере уголовного судопроизводства. В теории права и в отраслевых правовых науках, в правоприменительной практике они, как своеобразный феномен правового регулирования, оцениваются неоднозначно. Однако в ходе дискуссий и по мере накопления опыта деятельности Конституционного Суда Российской Федерации происходит определенное уточнение понимания сущности и значения его решений.

Общее представление о решениях Конституционного Суда дает Федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде Российской Федерации», согласно которому решения Конституционного Суда Российской Федерации обязательны на всей территории Российской Федерации для всех представительных, исполнительных и судебных органов государственной власти, органов местного самоуправления, предприятий, учреждений, организаций, должностных лиц, граждан и их объединений (ст. 6). Решения Конституционного Суда выражают соответствующую Конституции Российской Федерации правовую позицию судей, свободную от политических пристрастий (ч. 3 ст. 29). Решения Конституционного Суда могут иметь различное наименование в зависимости от их предназначения, значимости и процедуры принятия. Наиболее важные — итоговые решения Конституционного Суда по существу любого из вопросов, перечисленных в пп. 1—4 ч. 1 ст. 3 указанного Закона (в том числе о соответствии федерального закона Конституции Российской Федерации о ее толковании и т. п.), именуются постановлениями. Все иные решения называются определениями, за исключением итогового решения по существу запроса о соблюдении установленного порядка выдвижения обвинения Президента Российской Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления, именуемого заключением (ст. 71). Конституционный Суд принимает решение по делу, оценивая как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием и сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из его места в системе правовых актов (ч. 2 ст. 74 указанного Закона). Решение Конституционного Суда окончательно, не подлежит обжалованию и вступает в силу немедленно после его провозглашения. Оно действует непосредственно и не требует подтверждения другими органами и должностными лицами. Юридическая сила постановления Конституционного Суда о признании акта неконституционным не может быть преодолена повторным принятием этого же акта. Акты или их отдельные положения, признанные неконституционными, утрачивают силу. Решения судов и иных органов, основанные на актах, признанных неконституционными, не подлежат исполнению и должны быть пересмотрены в установленных федеральным законом случаях. Если признание нормативного акта неконституционным создало пробел в правовом регулировании, непосредственно применяется Конституция Российской Федерации (ст. 79 указанного Закона).

Стр.58

Из анализа содержания приведенных положений Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» становятся очевидными исключительность и особое значение решений Конституционного Суда для правового регулирования в России вообще и в сфере уголовного судопроизводства в частности. Они:

являются решениями первой и одновременно последней, окончательной судебной инстанции;

 обязательны для всех органов государственной власти, в том числе власти законодательной, исполнительной и судебной, и, соответственно, для осуществляющих уголовное судопроизводство органов предварительного расследования, прокуратуры, суда;

способны активно влиять на формирование как уголовно-процессуального законодательства, так и правоприменительной практики в сфере уголовного судопроизводства;

влекут за собой последствия нормативного характера, в ряде случаев приобретают императивное значение для разрешения конкретных уголовных дел.

Решения Конституционного Суда Российской Федерации могут иметь негативное значение для уголовно-процес-суального законодательства — когда Конституционный Суд признает его нормы неконституционными (за что Конституционный Суд иногда называют «негативным законодателем»(1)). Но порой такие решения приобретают вполне позитивный характер — при анализе правовых предписаний, их реализации в правоприменительной практике с точки зрения соответствия Конституции Российской Федерации и констатации возможности их осуществления определенным образом.

В связи с выяснением значения решений Конституционного Суда в юридической литературе неоднократно поднимался вопрос об их правовой природе. В частности, можно ли решения Конституционного Суда, связанные с толкованием положений Конституции Российской Федерации применительно к содержанию и действию соответствующих нормативных актов, считать источниками права. Одни ученые давно и решительно признали за решениями Конституционного Суда значение источников права в виде прецедентов(2), другие такое значение предпочли отрицать(3).

В силу особенностей нормативно-обязательного характера правовых позиций Конституционного Суда представляется возможным признать за его решениями значение источников права в качестве определенных правовых прецедентов. Подтверждением такой возможности является и тот факт, что Конституционный Суд в своих решениях нередко ссылается на ранее принятые им решения, что характерно для прецедентного права. Во всяком случае, пока ученые «ломают копья» по поводу их правовой природы, они как источники права давно реально используются в современном российском правоприменении.

Необходимо отметить, что если исходить из возможности создания решениями Конституционного Суда правовых норм, то в качестве таковых следует рассматривать не собственно резюме по результатам рассмотрения данного дела, обычно составляющие содержание резолютивной части судебных решений, а правовые позиции Конституционного Суда, излагаемые, как правило, в конце описательно-мотивировочной части соответствующего решения в форме постановления или определения.

 Как отмечают специалисты в области конституционного права, суды на практике применяют правовые позиции Конституционного Суда как норму права, толкуя расширительно или ограничительно, распространяют их на ситуации, ставшие

Стр.59

предметом судебного рассмотрения(1). То же можно сказать и о прокурорах, следователях, в повседневной практике реализующих, наряду с закрепленными в УПК РФ нормами уголовно-процессуального права, решения Конституционного Суда при производстве по уголовным делам.

Соглашаясь с мнением о прецедентном значении правовых позиций Конституционного Суда, следует иметь в виду, что они являются не совсем теми судебными прецедентами, которые являются источниками права в странах общего права, в которых система позитивного (писаного) права в основном не действует, например в Англии. Правовые позиции Конституционного Суда являются, по сути, прецедентами толкования. Как, скажем, и правовые позиции Европейского Суда по правам человека, прецедентный характер которых давно признается в континентальной Европе, а в настоящее время и в России.

Можно вспомнить, что когда в 1998 году проект УПК РФ направлялся на международную экспертизу с привлечением экспертов Совета Европы, принималось во внимание, что изучение вопроса о его соответствии Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод может осуществляться только на основе прецедентного права Европейского Суда по правам человека, выраженного в виде нескольких сотен вынесенных им решений(2). И как бы не резонны были аргументы сторонников неприемлемости использования в сфере российского права, относящегося к системе позитивного права, правовых прецедентов, поскольку Россия подписала и ратифицировала упомянутую Европейскую конвенцию и тем самым поставила себя под юрисдикцию Европейского Суда, которая распространяется в равной степени на государства с системой как общего, так и позитивного права, в российском правотворчестве и правоприменении должно считаться с принятым в Европе общим отношением к решениям Европейского Суда, выражающим соответствующие правовые позиции, как к источникам права.

С провозглашением России демократически правовым государством, с «принятием на вооружение» в российской теории права идей естественного права российское право оказалось в сфере активного сближения мировых правовых систем, в сфере своего рода правовой конвергенции, где системы общего и позитивного права могут друг друга, при сохранении своих особенностей, активно дополнять и взаимообогащать. В указанных условиях, с учетом существующей правовой реальности, признание за правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации значения прецедента толкования не представляется крамольным.

Можно, конечно, в качестве контраргумента сослаться на ст. 10 Конституции Российской Федерации, согласно которой государственная власть в России осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. При этом именно законодательная власть устанавливает, в частности, порядок производства по уголовным делам. Конституционный Суд, разумеется, орган судебной власти, и поэтому устанавливать порядок уголовного судопроизводства не может. Но, во-первых, формируя в своих решениях правовые позиции в значении правовых (судебных) прецедентов, приобретающих значение источников права, Конституционный Суд вовсе не подменяет законодательную власть. Он наряду с законодательной властью производит действия, объективно приобретающие характер правотворчества. Во-вторых, Конституционный Суд не устанавливает порядок уголовного судопроизводства, он его корректирует в направлении большего соответствия Конституции Российской Федерации. В-третьих, правовые позиции Конституционного Суда основаны на Конституции Российской Федерации, как и УПК РФ, о чем прямо говорится в части первой его первой статьи. При этом желательно иметь в виду,

Стр.60

Обобщая все возможные особенности значения решений Конституционного Суда Российской Федерации, в юридической литературе вполне обоснованно отмечают, что решения Конституционного Суда вобрали в себя черты, присущие и нормативно-правовому акту, и судебному прецеденту, и правоприменительному акту, и акту судебного толкования, и преюдициальному акту(1).

Роль решений Конституционного Суда в уголовно-процессуальном регулировании трудно переоценить. Жизнь показывает, что решения Конституционного Суда в своей совокупности способны существенно влиять на формирование концепции уголовного судопроизводства. Как известно, в преддверии принятия УПК РФ Конституционным Судом путем последовательного принятия ряда решений был фактически проложен курс на существенное приближение отечественного уголовного судопроизводства к модели состязательного процесса. В. П. Божьев не без оснований назвал совокупный результат подобной деятельности Конституционного Суда «тихой революцией»(2), следы которой наглядно проявились в новом уголовно-процессуальном законе. Теперь наблюдается выстраивание позиций Конституционного Суда в обратном направлении, что, в свою очередь, не преминуло отразиться на уголовно-процессуальном регулировании. УПК РФ в действующей редакции уже далеко не УПК РФ образца 2001 года.

Здесь проявился довольно специфический аспект деятельности Конституционного Суда, играющий весьма существенную роль в современном уголовном судопроизводстве — способность Конституционного Суда влиять на его порядок путем оценки уголовно-процессуальных процедур с точки зрения соответствия их Конституции Российской Федерации в свете существующих на данный момент новаций в деятельности государства, выдвижения им иных, чем ранее, приоритетов. Председатель Конституционного Суда В. Д. Зорь-кин признает, что «Конституционный Суд как хранитель Конституции, конечно, интерпретирует дух Конституции применительно ко времени. Это позволяет ему менять свои правовые позиции»(3). Отмеченная специфика деятельности Конституционного Суда, проявляющаяся в его решениях, может служить дополнительным свидетельством его сходства с Европейским Судом по правам человека, прежний председатель которого высказывает подобные соображения: нормы Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод — это программные формулировки, устремленные в будущее, которые могут быть расширительно истолкованы и интерпретированы Европейским Судом в соответствии с изменившимися условиями(4).

В своих решениях относительно производства по уголовным делам Конституционный Суд Российской Федерации проводит в сферу российского уголовного судопроизводства дух и букву Европейской конвенции по правам человека, нередко ссылаясь на решения Европейского Суда,

Стр.61

Согласно сформулированной в данном решении правовой позиции при заявлении возражения со стороны близких родственников подозреваемого (обвиняемого) против прекращения уголовного дела в связи с его смертью орган предварительного расследования или суд обязаны продолжить предварительное расследование либо судебное разбирательство. При этом указанным лицам должны быть обеспечены права, которыми должен был бы обладать подозреваемый, обвиняемый (подсудимый), аналогично тому, как это установлено ч. 8 ст. 42 УПК РФ применительно к умершим потерпевшим, ибо непредоставление возможности отстаивать в уголовном процессе свои права и законные интересы любыми не запрещенными законом способами означало бы умаление чести и достоинства личности самим государством. Если при продолжении производства предварительного расследования будут установлены основания для принятия решения о реабилитации умершего, уголовное дело подлежит прекращению по реабилитирующим основаниям, если же нет — оно передается в суд для рассмотрения в общем порядке. В этом случае близкие родственники, настаивающие на продолжении производства по уголовному делу с целью возможной реабилитации умершего, либо их представитель подлежат в обязательном порядке вызову в судебное заседание, с тем чтобы они могли реализовать право на судебную защиту чести и доброго имени умершего, а также своих прав и законных интересов. При этом в рамках судебного разбирательства должны быть установлены обстоятельства произошедшего, дана их правовая оценка, а также выяснена действительная степень вины (или невиновность) лица в совершении инкриминируемого ему деяния. Рассмотрев уголовное дело по существу в обычном порядке (с учетом особенностей, обусловленных физическим отсутствием такого участника судебного разбирательства, как подсудимый), суд должен либо, придя к выводу о невиновности умершего лица, вынести оправдательный приговор, либо, не найдя оснований для его реабилитации, прекратить уголовное дело на основании п. 4 ч. 1 ст. 24 и п. 1 ст. 254 УПК РФ(1).

Другое решение Конституционного Суда Российской Федерации касается обеспечения прав и законных интересов потерпевшего, понесшего ущерб от действий лица, признанного нуждающимся в

Стр.62

Как установил Конституционный Суд, указанные положения уголовно-процессуального закона, обязывая судебные органы отказывать в применении принудительных мер медицинского характера к лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние небольшой тяжести, но по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя или других лиц, не только заведомо предопределяют решение суда, но и, по существу, делают бесполезным (бессмысленным) судебное разбирательство с точки зрения защиты прав и законных интересов потерпевших в связи с угрожающей им опасностью повторных посягательств со стороны лица, уже совершившего в состоянии невменяемости деяние, запрещенное уголовным законом. Тем самым умаляются права потерпевших от запрещенных уголовным законом деяний небольшой тяжести, которые оказываются в неравном положении с потерпевшими от посягательств, относящихся к средней или большей категории тяжести, совершенных лицами в состоянии невменяемости. Нарушаются указанные требования и в отношении лиц, совершивших в состоянии невменяемости запрещенные уголовным законом деяния, отнесенные к категории небольшой тяжести, поскольку фактически суд отказывает им в необходимой и своевременной, хотя и принудительной, медицинской помощи, не защищает их от собственного общественно опасного поведения и возможного воздействия иных лиц. Соответственно, федеральный законодатель, руководствуясь требованиями Конституции Российской Федерации и правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, выраженными в данном решении, обязан внести необходимые изменения в правовое регулирование производства о применении принудительных мер медицинского характера. Исходя из изложенного выше, Конституционный Суд постановил признать взаимосвязанные положения чч. 2, 4 ст. 443 УПК РФ не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее ст.ст. 19 (чч. 1 и 2), 21, 41 (ч. 1), 45, 46 (чч. 1 и 2), 52 и 123 (ч. 3), в той мере, в какой в системе действующего правового регулирования они исключают для суда возможность назначить принудительные меры медицинского характера лицу, совершившему в состоянии невменяемости запрещенное уголовным законом деяние, отнесенное к преступлениям небольшой тяжести, и при этом по своему психическому состоянию представляющему опасность для себя или окружающих. Правоприменительные решения по делу, по которому гражданин Первов признан потерпевшим, основанные на ч. 2 ст. 443 УПК РФ в той мере, в какой она признана данным решением Конституционного Суда не соответствующей Конституции Российской Федерации, подлежат пересмотру в установленном порядке, если для этого нет иных препятствий(1).

Решения Конституционного Суда Российской Федерации повлекли за собой внесение в УПК РФ уже довольно значительного количества изменений и дополнений, в том числе существенных, в ст.ст.  237, 405 и др. Но и до соответствующей корректировки уголовно-процес-суального законодательства решения Конституционного Суда подлежат применению при производстве по уголовным делам. В то же время решения Конституционного Суда приводят к формированию более соответствующей положениям Конституции Российской Федерации

Стр.63