УГОЛОВНОЕ ПРАВО

 Ю. В. МОРОЗОВА

Развитие экономики государства на основе равенства всех форм собственности, финансовой и хозяйственной самостоятельности хозяйствующих субъектов обусловило появление конкуренции между коммерческими организациями.

Конкуренция объективно приводит к тому, что некоторые организации вынуждены уходить с рынка и подвергаться процедуре несостоятельности (банкротства). Обеспечение прав кредиторов в условиях проведения данной процедуры является необходимым элементом, посредством которого реализуется такой конституционный принцип, как право каждого на свободное использование своих способностей и имущества для предпринимательской и иной не запрещенной законом экономической деятельности (ст. 34 Конституции Российской Федерации).

В качестве одного из основных механизмов защиты прав кредиторов можно рассматривать криминализацию неправомерных действий при банкротстве, преднамеренного и фиктивного банкротства.

Правильное установление признаков данных преступлений является неотъемлемым условием обеспечения реализации обозначенного конституционного принципа.

В этой связи представляется чрезвычайно актуальным вопрос определения времени наступления последствий, указанных в качестве обязательного элемента объективной стороны составов преступлений, предусмотренных ст. 195 и ст. 197 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ), и, следовательно, момента окончания рассматриваемых преступлений.

Также актуальным остается вопрос о необходимости решения арбитражного суда о признании должника несостоятельным (банкротом) как обязательного условия привлечения к уголовной ответственности по данным составам.

Большинство специалистов указывают на жесткую связь момента причинения крупного ущерба с окончанием процедуры конкурсного производства, когда уже можно четко подсчитать в количественном выражении объем неудовлетворенных требований кредиторов(1). Делается вывод о преждевременности вмешательства уголовного права в сферу конкурсного процесса до завершения арбитражной процедуры, до вынесения решения, которое будет устанавливать факты, имеющие преюдициальное значение для уголовного процесса(2). Критикуя данное положение, А. Г. Кудрявцев отмечает следующее: «О верности такого подхода если и можно было говорить, то только применительно к положениям Закона о несостоятельности 1998 г., содержавшего определения преднамеренного и фиктивного банкротств как гражданско-правовых деликтов, которые устанавливались именно арбитражным судом. В новом же законе отказались от определения таких злоупотреблений, и теперь арбитражный суд соответствующие факты не ищет и не констатирует. Это означает отсутствие оснований для категоричности утверждений об обусловленности момента окончания рассматриваемых преступлений принятием итоговых судебных постановлений в рамках конкурсного процесса»(3). Однако необходимо отметить, что действующий Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)» от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ хотя и не содержит определений понятий преднамеренного и фиктивного банкротства, а обязанность установления их признаков

Стр.98

возлагает на арбитражных управляющих, тем не менее предусматривает возможность для суда по ходатайству лиц, участвующих в деле о банкротстве, назначать экспертизу в целях выявления признаков фиктивного или преднамеренного банкротства (п. 3 ст. 50), и в случае установления признаков фиктивного банкротства арбитражный суд должен принять решение об отказе в признании должника банкротом (ст. 55). Таким образом, арбитражный суд по-прежнему вправе выявлять признаки преднамеренного и фиктивного банкротства и констатировать данный факт. Кроме того, как отмечает и сам А. Г. Кудрявцев, «очевидно, что при совершении фиктивного банкротства не обойтись без вынесения арбитражным судом определений о введении в отношении должника тех или иных процедур, к чему, собственно, преступник и стремится»(1).

Существует точка зрения, в соответствии с которой момент наступления последствий рассматриваемых преступлений «необходимо связывать не с возникновением негативных изменений у третьих лиц, а с уменьшением собственных активов должника», которое, «в сущности, и есть ущемление имущественных интересов кредиторов»(2). Е. Н. Журавлева обосновывает обусловленность момента окончания неправомерных действий при банкротстве и преднамеренного банкротства уменьшением собственных активов должника, в результате чего причиняется ущерб кредиторам в виде имущественных потерь и убытков, а момент окончания фиктивного банкротства автор связывает с вынесением арбитражным судом соответствующих определений в отношении должника(3).

Мы можем согласиться с приведенным мнением только применительно к фиктивному банкротству.

Действительно, цель фиктивного банкротства — получение тех или иных выгод в результате инициирования процедуры банкротства, таких как рассрочка платежа, прощение долга и т. д. Все это сопровождается вынесением арбитражным судом определенных решений. Данные решения обязательны как для должника, так и для кредитора. Однако, по нашему мнению, момент окончания преступления необходимо связывать не с вынесением, а с исполнением решения суда, поскольку само по себе соответствующее решение суда, предоставляющее должнику какие-либо льготы, не приносит кредитору никаких убытков.

Заслуживает внимание точка зрения П. С. Яни, который полагает, что момент причинения ущерба преступлениями, предусмотренными ст.ст. 195—197 УК РФ, следует определять, исходя из правила уголовно-правовой квалификации, изложенного Пленумом Верховного Суда Российской Федерации применительно к уклонению от уплаты налогов, представляющему собой умышленное невыполнение обязанности каждого платить законно установленные налоги и сборы. Так, согласно п. 3 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О практике применения судами уголовного законодательства об ответственности за налоговые преступления» от 28 декабря 2006 г. № 64 моментом окончания налогового преступления в форме уклонения от уплаты налогов и сборов следует считать фактическую неуплату налогов (сборов) в срок, установленный налоговым законодательством.

С учетом данного правила при квалификации преступлений, предусмотренных ст.ст. 195—197 УК РФ, момент причинения ущерба кредиторам определяется в зависимости от того, признаки какого состава преступления усматриваются в действиях (бездействии) виновного. При совершении преступления, предусмотренного ч. 1 или ч. 2 ст. 195 УК РФ, общественно опасные последствия в виде крупного ущерба конкретному кредитору наступают с момента, когда обязательства (обязанности) в отношении этого кредитора должны были быть исполнены в соответствии с законодательством о банкротстве (ст.ст. 120—122, 134 и др. Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)», если бы исполнению не воспрепятствовали преступные действия (бездействие) виновного.

Стр.99

В частности, неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов за счет имущества должника —юридического лица, совершенное заведомо в ущерб другим кредиторам, может иметь место в процессе внешнего управления до вынесения арбитражным судом определения о переходе к расчетам с кредиторами. Данное определение является основанием для начала расчетов со всеми кредиторами в соответствии с реестром требований кредиторов (ст. 120 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)»). В этом случае моментом причинения ущерба конкретному кредитору и соответственно окончания преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 195 УК РФ, является срок, с которого данный кредитор имел право на исполнение в его пользу имущественных обязательств. Таким образом, преступление признается оконченным вне зависимости от вынесения арбитражным судом решения о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства. Однако если те же действия совершены в процессе конкурсного производства, то момент причинения ущерба кредитору определяется сроком удовлетворения требования кредитора в соответствии с решением арбитражного суда о признании должника банкротом и об открытии конкурсного производства(1).

С указанным мнением мы можем согласиться лишь частично по следующим основаниям.

В частях 1 и 2 ст. 195 УК РФ указана обстановка совершения преступления — «при наличии признаков банкротства». На наш взгляд, данная обстановка возникает по истечении трехмесячного срока с даты, когда юридическим лицом или индивидуальным предпринимателем должны были быть исполнены требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнены обязанности по уплате обязательных платежей, если иное не установлено федеральным законом, регулирующим отношения несостоятельности, и имеет место на всех стадиях конкурсного процесса до момента вынесения арбитражным судом решения о признании должника несостоятельным и открытии конкурсного производства либо до момента прекращения производства по делу в связи с заключением мирового соглашения с кредиторами в рамках процедур в деле о банкротстве.

Таким образом, действия, указанные в диспозиции анализируемой статьи, могут быть признаны преступными, если они были совершены после истечения трехмесячного срока со дня, когда должны были быть исполнены обязательства. Данные действия могут быть совершены еще до того, как введен механизм признания должника несостоятельным. Также они могут быть совершены и на этапе введения наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления, т. е. на любой стадии конкурсного процесса до начала введения конкурного производства.

Следовательно, момент причинения ущерба не может определяться моментом, когда обязательства (обязанности) в отношении кредитора должны были быть исполнены в соответствии с законодательством о несостоятельности. Обязательства перед кредиторами возникают у должника до того, как вступает в действие Федеральный закон «О несостоятельности (банкротстве)», и именно неисполнение данных обязательств в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены, обусловливает признаки несостоятельности, и, как следствие, наступает возможность вступления в действие указанного Закона.

В частности, и неправомерное удовлетворение имущественных требований отдельных кредиторов в ущерб другим кредиторам, как уже указывалось, может иметь место и до возбуждения дела о признании должника несостоятельным.

При открытии конкурсного производства совершение действий, указанных в чч. 1 и 2 ст. 195 УК РФ, не влечет за собой ответственность по данной статье.

Таким образом, так как определены границы, в пределах которых действия лица могут быть признаны преступными, правило, установленное Пленумом Верховного Суда Российской Федерации в отношении налоговых преступлений, при квалификации действий лица по ст. 195 УК РФ не может применяться.

Стр.100