НЕДОПУСТИМОСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ
КАК АНТИПОД ИХ ДОПУСТИМОСТИ
Согласно уголовно-процессуальному закону каждое доказательство подлежит оценке с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, а все собранные доказательства в совокупности — достаточности для разрешения уголовного дела (ч. 1 ст. 88 УПК РФ).
В учебной юридической литературе допустимость доказательств, если излагать ее понятие лаконично, обычно определяется как процессуальное свойство, или качество, характеризующее получение доказательств законным путем(1). В законодательстве же определение понятия допустимости отсутствует, зато употребляется выражение «недопустимость доказательств» (ч. 6 ст. 355 УПК РФ). Таким образом, понятие допустимости доказательств определяется законом «от обратного», в негативном смысле. Допустимость есть явление, противоположное недопустимости доказательств, и наоборот.
Если доказательства, полученные в соответствии с законом, обладают свойством допустимости, то у полученных вне или с нарушениями положений закона доказательств данного свойства, соответственно, нет. Об этом недвусмысленно говорится в действующем в настоящее время Уголовно-процессуальном кодексе: доказательства, полученные с нарушением требований настоящего Кодекса, являются недопустимыми. Заодно специально разъясняется, что недопустимые доказательства не имеют юридической силы и не могут быть положены в основу обвинения, а также использоваться для доказывания любого из обстоятельств, предусмотренных ст. 73 настоящего Кодекса (ч. 1 ст. 75 УПК РФ).
Почему законодателю понадобилось вместо позитивного изложения в законе понятия допустимости доказательств, что воспринималось бы как более естественное, нормальное определение данного свойства доказательств, прибегать к его определению через негативный смысл? И почему вообще вопросам допустимости—недопустимости доказательств в современном уголовно-процессуальном законодательстве, в отличие от вопросов относимости, достоверности, достаточности доказательств, уделяется особое внимание?
Причина повышенного внимания органов законодательной власти государства к соблюдению законности получения доказательств в уголовном судопроизводстве заключается, очевидно, в состоявшейся смене государственно-политического строя нашей страны. Точнее, в конституционно провозглашенном преобразовании России в демократическое правовое государство, в котором человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а на государство возлагается обязанность признавать, соблюдать и защищать названные права и свободы (ст. 2 Конституции Российской Федерации).
Как известно, в сфере судопроизводства вообще, а в сфере уголовного судопроизводства в особенности права и свободы человека и гражданина затрагиваются наиболее ощутимо, а выводы о наличии оснований для их ограничения делаются не иначе
как на основе процессуальным путем полученных доказательств. Именно поэтому, видимо, требования к соблюдению законности в работе с процессуальными доказательствами получили закрепление на конституционном уровне, при этом для выражения указанных требований была избрана форма категорического запрета на использование результатов деятельности по доказыванию, не отвечающей требования законности. Согласно ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона.
В связи с введением УПК РФ в действие принимавшая участие в его разработке П. А. Лупинская пояснила, что в изменении правовой регламентации института допустимости доказательств отразилось предпочтение законодателя, стоящего перед дилеммой: установить истину любой ценой или сознательно снизить вероятность ее достижения, обеспечивая соблюдение конституционных прав граждан. Закрепленное в ст. 50 Конституции Российской Федерации и развитое в нормах УПК РФ правило является существенным препятствием установления истины «любыми средствами»(1).
В соответствии с Конституцией Российской Федерации в качестве одной из важнейших составляющих принципа законности при производстве по уголовному делу в настоящее время установлено: нарушение норм Уголовно-процессуального кодекса судом, прокурором, следователем, органом дознания в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств (ч. 3 ст. 7 УПК РФ). О недопустимости использования в уголовном судопроизводстве доказательств, полученных с нарушением закона, и исключении таковых из доказательственной базы, иначе говоря, о запрете их использования в доказывании по уголовному делу, говорится и в ряде других, кроме упомянутых выше, статей УПК РФ (ст.ст. 235, 336, 381).
Тем самым внимание правоприменителя при определении допустимости доказательств акцентируется на выявлении того, что образует ее противоположность, а именно возможных нарушений закона при получении доказательств, с целью такие нарушения предотвратить, не допустить, отдавая себе отчет в том, что иное сделает доказательство не пригодным для использования в доказывании по уголовному делу.
Необходимо отметить, что исполнение закона в процессе доказывания, строгое следование правилам получения доказательств, обязательность соблюдения процессуальной формы доказательств и ранее считались обязательными требованиями в доказывании, играющими роль гарантий достоверности содержащихся в доказательствах фактических данных. Если процессуальные правила собирания доказательств нарушаются, — говорилось в фундаментальном научном труде времен советской эпохи, посвященном проблемам доказывания, — то оказываются под угрозой полнота и достоверность доказательственного материала, поэтому установление допустимости доказательств — необходимое условие их использования по уголовному делу(2). Однако следует иметь в виду, что с учетом зарубежного опыта США, Англии и других развитых демократических государств неукоснительному соблюдению правил получения доказательств по уголовным делам в современной России стало одновременно придаваться значение важного средства охраны и защиты прав личности. Признание доказательства недопустимым приобрело значение санкции за нарушение установленных законом правил обеспечения прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе, так или иначе связанных с получением доказательств.
В современных условиях требования к соблюдению законности в уголовном судопроизводстве вообще и в отношении получения доказательств в особенности значительно возросли. В УПК РФ уже не используется содержавшееся в УПК РСФСР понятие «существенное нарушение уголовно-процессуального закона», предоставлявшее правоприменителю — дознавателю, следователю, прокурору, судье возможность не придавать значения
некоторым отступлениям от требований закона при получении доказательств, находя их несущественными. Сегодня основание для такого подхода к оценке доказательств в законе отсутствует, в принципе любое нарушение законности при получении доказательства может привести к констатации его недопустимости.
Недопустимость доказательств — антипод их допустимости. Чтобы обеспечить допустимость доказательства, надо предохранить его от появления у него признаков недопустимости, заблаговременно предупредить возникновение оснований для признания доказательства недопустимым. Поэтому большое значение приобретает вопрос о критериях недопустимости доказательств, т. е. о том, когда именно, при каких обстоятельствах они могут быть признаны полученными с нарушением уголовно-процессуального закона.
Как разъяснил Пленум Верховного Суда Российской Федерации, в свете положений ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации доказательства должны признаваться полученными с нарушением закона, если при их собирании и закреплении были нарушены гарантированные Конституцией права человека и гражданина или установленный уголовно-процессуальным законодательством порядок их собирания и закрепления, а также если собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом или органом либо в результате действий, не предусмотренных уголовно-процессуальными нормами(1). Признание того или иного доказательства полученным с нарушением закона в указанных выше случаях есть не что иное, как признание недопустимости этого доказательства.
Исходя из данного судебного разъяснения, полностью сохраняющего свое значение в настоящее время, основаниями для признания доказательств недопустимыми выступают следующие отраженные в материалах уголовного дела обстоятельства.
Во-первых, нарушены права личности или установленный уголовно-процессуальным законом порядок собирания доказательств. Например, участникам следственного действия не разъяснены их процессуальные права; не обеспечены предусмотренные законом права лица, не владеющего языком уголовного судопроизводства; подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший не ознакомлены с постановлением о назначении экспертизы; при производстве следственного действия отсутствовало необходимое количество понятых и т. п.
Приговором Санкт-Петербургского городского суда, вынесенным на основании вердикта присяжных заседателей, оправданы ряд лиц, обвинявшихся по пп. «ж», «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Одной из причин реабилитирующего судебного решения явились многочисленные нарушения УПК РФ, допущенные в период предварительного следствия по уголовному делу. Так, в судебном заседании было установлено, что В. опознавал В-ва среди лиц, один из которых — лезгин, а В-в на момент опознания отличался от других, так как был лысым, что сделало протокол опознания недопустимым доказательством. Государственный обвинитель был лишен возможности огласить показания К. (и продемонстрировать видеозапись этих показаний) о том, как произошло убийство, так как несовершеннолетний К. был допрошен следователем без законного представителя, вследствие чего протокол его допроса признан недопустимым доказательством(2).
Во-вторых, нарушены права личности или установленный уголовно-процессуальным законом порядок закрепления (оформления, документирования) доказательств. Например, отсутствует постановление о производстве следственного действия в случаях, предусмотренных ч. 1 ст. 164 УПК РФ, либо постановление о признании предмета вещественным доказательством; в протоколе следственного действия не указаны или неверно указаны дата и время его проведения; протокол не подписан или подписан не всеми участниками следственного действия; имеются не оговоренные и не удостоверенные исправления текста протокола;
при изъятии в ходе следственного действия предметов, имеющих значение для уголовного дела, они не были надлежащим образом упакованы и опечатаны.
Постановлением Кировского районного суда Санкт-Петербурга в ходе рассмотрения уголовного дела по обвинению О. в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30, ч. 3 ст. 158 УК РФ, на основании ходатайства стороны защиты недопустимыми доказательствами были признаны протокол осмотра перчаток, постановление о признании их вещественным доказательством и сами перчатки. Как установлено судебным следствием, перчатки при изъятии с места происшествия в нарушение требований ч. 2 ст. 177 и ст. 180 УПК РФ не упаковывались и не опечатывались. В постановление о признании их вещественным доказательством вносились изменения после его вынесения, такое же изменение было внесено в квитанцию о сдаче вещественного доказательства в камеру хранения, после того, как данная квитанция была получена. Осмотр перчаток производился с участием одного понятого, которому не были разъяснены его права и ответственность. Время осмотра перчаток не соответствует времени, указанному в протоколе(1).
В-третьих, собирание и закрепление доказательств осуществлено ненадлежащим лицом. Например, следователем не вынесено постановление о принятии уголовного дела к своему производству; доказательство получено следователем, не включенным в следственную группу, производящую расследование по данному уголовному делу; должностное лицо органа дознания после передачи уголовного дела следователю в порядке ч. 4 ст. 157 УПК РФ выполнило по нему следственное действие без поручения следователя; следователь подлежит отводу.
В-четвертых, собирание и закрепление доказательств осуществлено в результате действий, не предусмотренных уголовно-процес-суальными нормами. Например, признание подозреваемым, обвиняемым своей вины в совершении преступления получено без соблюдения установленной законом процедуры допроса и с последующим составлением вместо протокола допроса не предусмотренного УПК РФ документа, именуемого «чистосердечным признанием»; вместо обыска или выемки изъятие предмета проведено в произвольной, не предусмотренной законом, форме с последующим составлением некоего «протокола добровольной выдачи».
При оценке доказательств с точки зрения их допустимости следует иметь в виду, что отнесение ст.ст. 7, 75 УПК РФ к числу недопустимых лишь доказательств, полученных с нарушениями требований уголовно-процессуального закона, не исключает необходимости соблюдения прокурором, следователем, органом дознания или дознавателем при производстве по уголовному делу предписаний иных федеральных законов, касающихся доказательств. Следовательно, несоблюдение таких предписаний, подлежащих применению при выявлении, собирании и закреплении доказательств, также влечет в соответствующих случаях признание доказательств недопустимыми, не имеющими юридической силы и не подлежащими использованию при разрешении уголовного дела. Указанное положение прежде всего распространяется на ситуации, когда права лиц, затрагиваемые производством следственного действия, в ином федеральном законе гарантированы более, чем в УПК РФ.
Кроме того, в настоящее время следователю, как, впрочем, и дознавателю, во избежание признания полученных по уголовному делу доказательств недопустимыми необходимо считаться с правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации относительно толкования норм уголовно-процессуального права, касающихся обеспечения прав участников уголовного судопроизводства, прежде всего конституционного права на квалифицированную защиту от уголовного преследования. Одна из таких позиций заключается в том, что в целях реализации конституционного права на помощь адвоката (защитника) необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется уголовное преследование. При этом факт уголовного преследования и, следовательно, направленная против конкретного лица обвинительная деятельность могут подтверждаться актом о возбуждении уголовного дела в отношении данного лица, проведением в отношении его следственных действий и
иными мерами, предпринимаемыми в целях его изобличения или свидетельствующими о наличии подозрения против него. Поскольку такие действия направлены на выявление уличающих лицо, в отношении которого ведется уголовное преследование, фактов и обстоятельств, ему должна быть безотлагательно предоставлена возможность обратиться за помощью к адвокату (защитнику). В частности, такая возможность должна быть предоставлена лицу, не являющемуся обвиняемым или подозреваемым в смысле положений ч. 1 ст. 47 и ч. 1 ст. 46 УПК РФ, однако в связи с наличием в уголовном деле данных о его причастности к совершению преступления предъявляемому для опознания потерпевшему(1). Иное создает основания для признания результатов предъявления для опознания, как и результатов иного следственного действия, проведенного без учета указанных обстоятельств, недопустимым доказательством.
Несмотря на установление в Конституции Российской Федерации категорического запрета на использование доказательств, полученных с нарушением федерального закона, и воспроизведение данного запрета в УПК РФ, в теории современного российского уголовного процесса предпринимаются попытки классифицировать нарушения закона, способные привести к признанию доказательства недопустимым, в зависимости от степени их значимости.
Так, по мнению В. С. Балакшина, нарушения уголовно-процессуального закона, которые дают основания для признания доказательств недопустимыми, можно дифференцировать на два вида: а) безусловно-презюмируемые, т. е. влекущие признание доказательств недопустимыми без каких-либо дополнительных условий только в силу того, что при получении доказательств были допущены нарушения, главным предназначением которых является априори исключить использование в уголовно-процессуальном доказывании сомнительных с точки зрения достоверности и относимости доказательств; б) условно-оценочные, т. е. такие, которые хотя и находятся в причинно-следственной связи с достоверностью доказательств, но сами по себе не указывают и не порождают у субъектов оценки неустранимых сомнений в их достоверности и относимости, а вывод об этом можно сделать только по результатам их проверки и оценки(2).
Другие авторы заходят в попытках развития такого рода классификации еще дальше. Например, предлагается подразделять нарушения закона, допущенные при получении доказательств, на: 1) несущественные, устранимые, маловажные или опровержимые; 2) восполнимые; 3) существенные, неустранимые или неразрешимые. Характерно, что в итоге всех рассуждений о возможности классификации рассматриваемых нарушений автор приходит к заключению, что она вряд ли пригодна для закрепления в УПК РФ. Прежде всего потому, что единственным критерием оценки нарушений закона, влияющих на допустимость доказательств, признаются наличие сомнения в достоверности полученной информации и возможность это сомнение устранить, т. е. нарушение прав участников уголовного процесса, не повлиявшее на достоверность полученных данных, не рассматривается в качестве основания для признания доказательства недопустимым(3).
Таким образом, поскольку в настоящее время признание доказательств недопустимыми преследует цель обеспечить не только их достоверность, но и права личности при их получении, а все возможные классификации нарушений закона в зависимости от их значимости при собирании и закреплении доказательств связываются в основном с их достоверностью, обсуждение подобных классификаций во многом лишено смысла. Тем более что соблюдение
прав личности при собирании и закреплении доказательств, в соответствии с конституционным положением о высшей ценности прав и свобод человека и гражданина, при оценке доказательств должно приниматься во внимание в первую очередь.
Анализ практики уголовного судопроизводства, однако, свидетельствует о довольно широком распространении нарушений законности при получении доказательств в ходе предварительного расследования. При этом суды отнюдь не всегда проявляют последовательность в реализации строгого запрета на использование в правосудии доказательств, полученных с нарушениями закона. Немало судей проявляет склонность либерально относиться к отдельным отступлениям от соблюдения требований закона в досудебном производстве, на что не без оснований обращается внимание в юридической печати(1) и что порой расценивается следователями и дознавателями как возможность проявлять упрощенчество при получении доказательств, руководствуясь поговоркой «и так сойдет».
Но суды всегда могут такой запрет в полной мере применить и во многих случаях, вопреки ожиданиям и необоснованным надеждам следователей и дознавателей, производивших расследование, а также поддерживающих государственное обвинение прокуроров, беспощадно исключают из доказательственной базы по уголовным делам небезупречные, с точки зрения законности их получения, доказательства. Апеллировать в таких случаях к закону, если неукоснительно следовать его требованиям, не приходится — закон требует безусловного его исполнения во всех возможных деталях, как закрепления, так и собирания доказательств.
Поэтому работникам органов предварительного следствия и дознания, и особенно прокуратуры, не следует уповать на милость того или иного судьи, способного проявить желание «понять» допустившего оплошность при получении доказательства следователя, дознавателя и стремящегося «спасти» в суде уголовное дело прокурора, пропустившего в суд уголовное дело с небезупречными доказательствами. Необходимо при работе с любым доказательством обеспечивать точное следование предписаниям закона, направленным как на обеспечение достоверности доказательственной информации, так и на обеспечение прав вовлекаемого в производство по уголовному делу участника уголовного судопроизводства. Только такой подход способен в достаточной мере гарантировать допустимость доказательства, застраховать его от лишения юридической силы и исключения из доказательственной базы по уголовному делу.
В то же время прокурорам, оказывающимся в судебном заседании перед фактом выявления сомнительного, с точки зрения законности, доказательства, надо тщательно выяснить все обстоятельства его получения. И прежде чем соглашаться с ходатайством стороны защиты о признании его недопустимым, необходимо предпринять попытку, при наличии для этого возможности, доказать суду, что отклонение от требований закона при получении доказательства является только кажущимся и, следовательно, фактически не имевшим места. Поскольку оно никак не отразилось отрицательно ни на форме, ни на содержании доказательства, ни на его достоверности, ни на обеспечении прав участников уголовного судопроизводства.
Основанием для осуществления такой возможности является правовая позиция, занятая ранее состоявшимся Пленумом Верховного Суда Российской Федерации. Согласно данной позиции, решая вопрос о том, является ли доказательство по уголовному делу недопустимым по основаниям, указанным в п. 3 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, суд должен не просто констатировать любое нарушение закона при получении доказательства, а в каждом случае выяснять, в чем конкретно выразилось данное нарушение. В силу ч. 7 ст. 235 УПК РФ при рассмотрении уголовного дела по существу суд по ходатайству стороны вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым(2).