КРУГ ЛИЦ, ИМЕЮЩИХ ПРАВО НА РЕАБИЛИТАЦИЮ В ПОРЯДКЕ ГЛАВЫ 18 УПК РФ (ПРОБЛЕМЫ ОПРЕДЕЛЕНИЯ)
Вопрос об определении круга лиц, имеющих право на реабилитацию и возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, несмотря на принятие Пленумом Верховного Суда Российской Федерации постановления «О практике применения судами норм главы 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих реабилитацию в уголовном судопроизводстве» от 29 ноября 2011 г. № 17, вызывает оживленные споры в теории уголовного процесса, что приводит к серьезным проблемам применения института реабилитация по уголовным делам на практике.
В статье 6 УПК РФ предусмотрено, что назначение уголовного судопроизводства состоит не только в защите прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений, но также в защите личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Данные положения вытекают из ст. 53 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц. Таким образом, государство берет на себя ответственность за вред, причиненный гражданину неправильными действиями (или бездействием) органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Так, п. 35 ст. 5 УПК РФ под реабилитированным понимает лицо, имеющее в соответствии с УПК РФ право на возмещение вреда, причиненного ему в связи с незаконным или необоснованным уголовным преследованием; п. 34 ст. 5 УПК РФ признает реабилитацией порядок восстановления прав и свобод лица, незаконно или необоснованно подвергнутого уголовному преследованию, и возмещения причиненного ему вреда.
Таким образом, ст. 5 УПК РФ в части определения круга лиц, имеющих право на реабилитацию, отсылает правоприменителя к положениям ст. 133 УПК РФ, согласно которым право на реабилитацию, в том числе право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, имеют:
подсудимый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор;
подсудимый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения;
подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным пп. 1, 2, 5 и ч. 1 ст. 24 и пп. 1 и 4—6 ч. 1 ст. 27 УПК РФ;
осужденный — в случаях полной или частичной отмены вступившего в законную силу обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ;
лицо, к которому были применены принудительные меры медицинского характера — в случае отмены незаконного или необоснованного постановления суда о применении данной меры;
любое лицо, незаконно подвергнутое мерам процессуального принуждения в ходе производства по уголовному делу.
На первый взгляд, перечень лиц, имеющих право на реабилитацию и возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием, определен достаточно четко и не должен приводить к возникновению вопросов о праве отдельных лиц на реабилитацию. Вместе с тем при детальном ознакомлении с указанной нормой, когда появляется потребность применения ее по конкретному уголовному делу в связи с необходимостью признания за тем либо иным лицом права на реабилитацию, у судей и прокуроров возникают неясности, вызываемые несовершенством и краткостью формулировок ст. 133 УПК РФ. Так, Н. В. Тимошин отмечает, что основные трудности возникают у судей при разрешении вопросов реабилитации, когда они не урегулированы законом либо когда установленный законом порядок носит
Стр.37
недостаточно четкий, а в некоторых случаях и противоречивый характер(1).
Рассмотрим проблему неточности формулировки ч. 2 ст. 133 УПК РФ. В данной статье в качестве лиц, подлежащих реабилитации, не называются осужденные, в отношении которых был отменен обвинительный приговор с прекращением производства по делу по одному из реабилитирующих оснований. Этот недостаток устранен разъяснениями Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 г. № 17, в п. 2 которого указанные лица подразделяются на группы в зависимости от стадии уголовного судопроизводства.
На досудебных стадиях к таким лицам относятся подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование в отношении которых прекращено по основаниям, предусмотренным пп. 1, 2, 5 и 6 ч. 1 ст. 24 УПК РФ (отсутствие события преступления; отсутствие в деянии состава преступления; отсутствие заявления потерпевшего, если уголовное дело может быть возбуждено не иначе как по его заявлению, за исключением случаев, предусмотренных ч. 4 ст. 20 УПК РФ; отсутствие заключения суда о наличии признаков преступления в действиях одного из лиц, указанных в пп. 2 и 2.1 ч. 1 ст. 448 УПК РФ) или пп. 1 и 4—6 ч. 1 ст. 27 УПК РФ (например, непричастность подозреваемого или обвиняемого к совершению преступления; наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого вступившего в законную силу приговора по тому же обвинению либо определения суда или постановления судьи о прекращении уголовного дела по тому же обвинению; наличие в отношении подозреваемого или обвиняемого неотмененного постановления органа дознания, следователя или прокурора о прекращении уголовного дела по тому же обвинению либо об отказе в возбуждении уголовного дела). Применительно к судебным стадиям уголовного судопроизводства к лицам, имеющим право на реабилитацию, соответственно относятся: подсудимый, в отношении которого вынесен оправдательный приговор; подсудимый, уголовное преследование в отношении которого прекращено в связи с отказом государственного обвинителя от обвинения и (или) по иным реабилитирующим основаниям; осужденный — в случаях полной или частичной отмены обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным пп. 1 и 2 ч. 1 ст. 27 УПК РФ(2).
Необходимо обратить внимание на то, что право на реабилитацию может возникнуть у лица и в случае, если в отношении его одновременно с обвинительным решением вынесено реабилитирующее решение (например, по части обвинения, по одному из эпизодов). Данная практика применения норм главы 18 УПК РФ сложилась не так давно, в том числе и благодаря разъяснениям Верховного Суда Российской Федерации. Ранее судами право на реабилитацию за такими лицами не признавалось.
Так, В. Г. Бисидывскому судом было отказано в удовлетворении исковых требований. Решение аргументировано тем, что он не привлекался к уголовной ответственности по двум эпизодам, а просто в отношении его проводилась проверка на причастность к совершению этих преступлений. Кроме этого, к нему не применялись по данным эпизодам меры государственного принуждения. Как следует из текста решения, уголовное преследование в отношении В. Г. Бисидывского по этим эпизодам прекращено следователем в связи с отсутствием в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ) (3).
На наш взгляд, наличие у лиц, в отношении которых прекращено уголовное преследование по одному из эпизодов, права на реабилитацию является вполне обоснованным. Исходя из формулировок ст. 133 УПК РФ, речь в ней идет о предоставлении права на реабилитацию лицам, в отношении которых прекращено уголовное преследование по реабилитирующему основанию. При этом законодатель в данном случае не употребляет формулировку
прекращение уголовного дела», т. е. не ставит право на реабилитацию в зависимость от результатов рассмотрения по существу всего уголовного дела, если оно, например, является многоэпизодным.
Так, Верховный Суд Российской Федерации в пп. 3 и 4 Постановления Пленума от 29 ноября 2011 г. № 17 указывает, что право на реабилитацию имеет не только лицо, уголовное преследование в отношении которого прекращено по основаниям, предусмотренным ч. 2 ст. 133 УПК РФ, по делу в целом, но и лицо, уголовное преследование в отношении которого прекращено по указанным основаниям по части предъявленного ему самостоятельного обвинения (например, при прекращении уголовного дела за отсутствием состава преступления, предусмотренного ст. 105 УК РФ, при обвинении в убийстве и краже). При этом к таким лицам не относятся:
подозреваемый, обвиняемый, осужденный, преступные действия которых переквалифицированы, из обвинения которых исключены квалифицирующие признаки, ошибочно вмененные статьи при отсутствии идеальной совокупности преступлений, либо в отношении которых приняты иные решения, уменьшающие объем обвинения, но не исключающие его (например, осужденный при переквалификации содеянного со ст. 105 УК РФ на ч. 4 ст. 111 УК РФ);
осужденные, мера наказания которым снижена вышестоящим судом до предела ниже отбытого.
Разъяснения, содержащиеся в абз. 2 п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации 29 ноября 2011 г. № 17 об объеме реабилитации и возмещения вреда, причиненного указанным лицам в связи с уголовным преследованием, требуют самостоятельного осмысления и рассмотрения в отдельной публикации. Здесь же представляется важным указать, что в общем случае лица, перечисленные в п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации 29 ноября 2011 г. № 17, права на реабилитацию не приобретают.
Определим критерий отнесения лиц к имеющим право на реабилитацию при изменении первоначального обвинения и необходимости прекращения уголовного преследования в части. Таким критерием может служить понятие самостоятельности предъявленного обвинения, по которому необходимо принимать решение о прекращении уголовного преследования. При оценке понятия «самостоятельность обвинения» следует руководствоваться правовыми позициями Конституционного Суда Российской Федерации, изложенными в определениях «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Геворкяна Руслана Тиграновича на нарушение его конституционных прав частью первой статьи 175 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 21 декабря 2006 г. № 533-О, «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Пивоварова Александра Николаевича на нарушение его конституционных прав положениями части первой статьи 175 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 21 октября 2008 г. № 600-О-О. Так, Конституционный Суд Российской Федерации, рассмотрев вопрос о возможности привлечения лица в качестве обвиняемого и предъявления ему обвинения в совершении тех преступлений, по которым уголовное дело не возбуждалось, указал, что уголовно-процессуальный закон не содержит норм, позволяющих привлекать лицо в качестве подозреваемого или обвиняемого, а также изменять и дополнять ранее предъявленное обвинение в связи с совершением лицом преступления, по признакам которого уголовное дело не возбуждалось; напротив, УПК РФ предполагает необходимость соблюдения общих положений его ст.ст. 140, 146 и 153, в силу которых при наличии достаточных данных, указывающих на признаки преступления, должно быть вынесено постановление о возбуждении уголовного дела, которое при наличии других уголовных дел о совершенных тем же лицом преступлениях может быть соединено с ними в одном производстве. Вместе с тем Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что определение того, является ли вновь обнаруженное преступное деяние составной частью события преступления, по которому ранее уже было уголовное дело возбуждено, или оно образует самостоятельное событие преступления, по признакам которого должно быть возбуждено новое уголовное дело, относится к компетенции правоприменительных органов(1).
Ярким примером несамостоятельности обвинения может служить идеальная совокупность преступлений, уголовная ответственность за совершение которых предусматривается ч. 2 ст. 105 и ст.ст. 131, 162 УК РФ и т. п., это так называемые сопряженные убийства. В случае если суд в процессе рассмотрения уголовного дела на основании исследованных доказательств приходит к выводу о необходимости квалификации действий лица лишь по одной из приведенных статей, то оснований для признания за лицом права на реабилитацию не имеется. Вместе с тем у лица может возникнуть право на возмещение вреда в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 133 УПК РФ.
Другим спорным моментом признания права на реабилитацию за лицами, которым были ошибочно излишне вменены статьи при отсутствии идеальной совокупности преступлений, является случай объединения судом нескольких эпизодов преступной деятельности одним эпизодом исходя из исследованных доказательств. Так, согласно п. 13 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации «О судебной практике по делам о преступлениях, связанных с наркотическими средствами, психотропными, сильнодействующими и ядовитыми веществами» от 15 июня 2006 г. № 14 в случае, когда лицо, имея умысел на сбыт наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо их частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, в крупном или особо крупном размере, совершило такие действия в несколько приемов, реализовав лишь часть имеющихся у него указанных средств или веществ, не образующую крупный или особо крупный размер, все содеянное им подлежит квалификации по ч. 3 ст. 30 УК РФ и соответствующей части ст. 2281 УК РФ. Несмотря на данные разъяснения Верховного Суда Российской Федерации, по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, органами предварительного расследования часто предъявляется обвинение в совершении нескольких эпизодов преступной деятельности, которые судом объединяются в один исходя из умысла подсудимого, действия квалифицируются по одной статье. Аналогичная проблема возникает, например, при обвинении лица по нескольким эпизодам краж, совершенных из одного жилого или нежилого помещения.
Не вызывает сомнений тот факт, что в таком случае судом устанавливается лишь одно из вмененных лицу событий преступлений, а иные события отсутствуют, так как умысел лица направлен на совершение преступления, последствия от которого охватывают все вмененные эпизоды; исходя из умысла, данное преступление является единым. При таких обстоятельствах суд не должен признавать за лицом право на реабилитацию. Однако указанные лица при определенных обстоятельствах могут претендовать на возмещение вреда в связи, например, с применением мер процессуального принуждения.
Имеются особенности возникновения права на реабилитацию у лиц, перечисленных в ч. 4 ст. 133 УПК РФ, согласно которой институт реабилитации не распространяется на случаи, когда примененные в отношении лица меры процессуального принуждения или постановленный обвинительный приговор отменены или изменены ввиду:
издания акта об амнистии;
истечения сроков давности;
недостижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или в отношении несовершеннолетнего, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом;
принятия закона, устраняющего преступность или наказуемость деяния.
Как отмечено в п. 6 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации 29 ноября 2011 г. № 17, если уголовное дело было возбуждено, несмотря на наличие указанных обстоятельств, либо вред причинен вследствие продолжения уголовного преследования после возникновения
Стр.40
или установления таких обстоятельств, за исключением случаев продолжения уголовного преследования в связи с возражением лица против его прекращения по данным основаниям, лицо имеет право на возмещение вреда в порядке главы 18 УПК РФ. Если суд в ходе судебного разбирательства придет к выводу о наличии оснований для оправдания лица, возражавшего против прекращения уголовного дела по нереабилитирующему основанию, то это лицо подлежит реабилитации.
Сложность представляет ситуация, когда уголовное дело в отношении лица либо преследование прекращено в связи с устранением преступности деяния новым уголовным законом. Относительно вопроса возможности прекращения в таких случаях уголовного преследования при возражении обвиняемого имеются правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации.
Так, в ряде определений Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что ч. 4 ст. 133 УПК РФ в ее конституционно-правовом истолковании, вытекающем из сохраняющих свою силу постановлений Конституционного Суда Российской Федерации, не препятствует суду рассмотреть по существу находящееся в его производстве уголовное дело, если до вынесения приговора новым уголовным законом устраняется преступность и наказуемость инкриминируемого обвиняемому деяния, и не лишает обвиняемого права на доступ к правосудию и права на эффективную судебную защиту в установленных законом процессуальных формах. Если новым уголовным законом устраняются преступность и наказуемость какого-либо деяния, то в постановлении о прекращении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления констатируется невозможность дальнейшего осуществления уголовного преследования в отношении подозреваемого или обвиняемого, хотя ранее выдвигавшиеся против него обвинения и не признаются необоснованными. В таких случаях объективно ограничиваются права названных участников уголовного судопроизводства, в том числе право доказывать свою невиновность в совершении преступления и возражать против прекращения дела в соответствии с ч. 2 ст. 24 УПК РФ, а также право на возмещение вреда, связанного с уголовным преследованием. Приведенная правовая позиция в полной мере распространяется на правоотношения, возникающие при решении вопроса о прекращении уголовного дела в связи с отсутствием в деянии состава преступления, если до вступления приговора в законную силу преступность и наказуемость соответствующего деяния устраняются новым уголовным законом, и обязывает суд проверять в таких случаях наличие достаточных для прекращения дела оснований и условий и обеспечивать сторонам возможность высказать свою позицию по данному вопросу(1).
Таким образом, при решении вопроса о признании за лицом права на реабилитацию при прекращении уголовного преследования в связи с принятием закона, устраняющего преступность или наказуемость деяния, необходимо учитывать причинную связь между продолжением уголовного преследования при выявлении соответствующего основания для его прекращения и волеизъявлением обвиняемого (подсудимого). Если обвиняемый не возражал против прекращения уголовного преследования и основание его прекращения возникло после возбуждения уголовного дела (т. е. уголовное преследование по объективному критерию является законным), то суд, установив отсутствие иных реабилитирующих оснований, не признает за таким лицом права на реабилитацию.
Отдельная группа лиц, которым может быть возмещен вред в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ, указана в ч. 3 ст. 133 УПК РФ. Исходя из формального толкования уголовно-процессуальной нормы и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации данные лица не имеют права на реабилитацию и могут претендовать лишь на возмещение вреда в
случае незаконного применения мер процессуального принуждения.
Часто обсуждаемым в научной литературе в связи с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации(1) стал вопрос о праве на реабилитацию лиц по делам частного обвинения. С учетом разъяснений п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 ноября 2011 г. № 17 представляется, что критерии отнесения лиц, имеющих право на реабилитацию по данной категории уголовных дел, достаточно четко определены (в отличие от объема восстановления прав реабилитируемых по уголовным делам частного обвинения(2)). Так, лицо имеет право на реабилитацию в тех случаях, когда обвинительный приговор по делу частного обвинения отменен и уголовное дело прекращено по основаниям, указанным в ч. 2 ст. 133 УПК РФ, в апелляционном, кассационном, надзорном порядке, в связи с новыми или вновь открывшимися обстоятельствами либо судом апелляционной инстанции после отмены обвинительного приговора по делу постановлен оправдательный приговор(3). Законопроект о внесении дополнений в ст. 133 УПК РФ, реализующий правовую позицию Конституционного Суда Российской Федерации, в настоящее время находится на рассмотрении Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации и предусматривает дополнение ч. 2 ст. 133 УПК РФ п. 41 следующего содержания: «41) осужденный по делам частного обвинения — в случаях полной или частичной отмены вступившего в законную силу обвинительного приговора суда и прекращения уголовного дела по основаниям, предусмотренным пунктами 4 и 5 части первой статьи 27 настоящего Кодекса»(4).
В заключение обратимся к позиции Пленума Верховного Суда Российской Федерации, вполне обоснованно разъясняющего, что отсутствие в приговоре, постановлении, определении указания на признание за лицом права на реабилитацию не может служить основанием для отказа в реабилитации(5). Таким образом, при невыполнении следователем, руководителем следственного органа, дознавателем, органом дознания либо судом требований ч. 1 ст. 134 УПК РФ обязанность по доказыванию наличия права на реабилитацию в связи с осуществлением уголовного преследования не перекладывается на лиц, в отношении которых уголовное преследование было прекращено. В таких случаях, несмотря на необоснованное неп
ризнание за лицом права на реабилитацию, оно имеет полный перечень прав, предоставленных ему ч. 1 ст. 133 УПК РФ, а обязанность установить факт наличия у него права на реабилитацию возлагается на прокурора (в части принесения официальных извинений от имени государства) и суд, в который поступило требование о возмещении вреда. В связи с этим перечень лиц, имеющих право на реабилитацию и возмещение вреда в порядке, предусмотренном главой 18 УПК РФ, должен быть определен законодателем более четко.