КВАЛИФИКАЦИЯ ГРОБОКОПАТЕЛЬСТВА И ДЕЙСТВИЙ С ТРУПОМ ПОСЛЕ УБИЙСТВА

Данное разъяснение видится незавершенным. Достаточно четко указано, что глумление над трупом убитого не может расцениваться как особая жестокость при совершении убийства и должно квалифицироваться отдельно по ст. 244 Уголовного кодекса Российской Федерации (УК PФ) как надругательство над телом умершего. Вместе с тем, дав правильное разъяснение относительно того, что уничтожение или расчленение трупа с целью сокрытия препреступления не может быть основанием для квалификации убийства как совершенного с особой жестокостью, Пленум Верховного Суда Российской Федерации, к сожалению, умолчал об окончательной уголовно-правовой оценке подобных действий.
В судебной практике такая недосказанность позиции Пленума истолкована следующим образом: поскольку уничтожение или расчленение трупа с целью сокрытия преступления не отнесены к глумлению над трупом, следовательно, рекомендация о квалификации содеянного по ст. 244 УК РФ на такие случаи не распространяется. Так, в определении по делу К. Судебная коллегия Верховного Суда Российской Федерации указала лишь, что уничтожение трупа путем сожжения с целью сокрытия преступления не является основанием для квалификации убийства как совершенного с особой жестокостью*.

В теории уголовного права, вероятно, благодаря упомянутому умолчанию, выдвинуто мнение о том, что убийство с последующим обезображиванием трупа или его расчленением квалифицируется только как убийство [1, с. 457].

Представляется, что к вопросу об уголовно-правовой оценке действий в отношении трупа потерпевшего после его убийства следует подходить с общих позиций, принимая во внимание признаки состава надругательства над телами умерших (ст. 244 УК РФ). Понятие надругательства над телами умерших, однако, является оценочным, поэтому актуален вопрос о критериях его оценки.

По моему мнению, объективная сторона надругательства над телами умерших во многом определяется особенностями объекта этого преступления. Объектом надругательства над телами умерших выступают общественные отношения в сфере похоронной культуры, складывающиеся по поводу достойного отношения к телу человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, сложившимися в обществе (погребальная обрядность) [2, с. 34 — 40]. Достойное отношение к телу человека после его смерти в России выражается в обряде погребения в соответствии с обычаями и традициями, не противоречащими санитарным и иным требованиям, в следующих допустимых формах: предание тела (останков) умершего земле (захоронение в могилу, склеп), огню, воде. Следовательно, надругательством по смыслу ст. 244 УК РФ нужно считать всякое действие в отношении тела умершего, идущее вразрез с основным принципом погребальной обрядности — достойным отношением к телу человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, сложившимися в обществе, в частности не соответствующее допустимым формам погребения покойных.
Сказанное позволяет определить надругательство над телом умершего как незаконное деяние (действие или бездействие), грубо противоречащее достойному отношению к телу человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, сложившимися в обществе, а именно допустимым формам погребения.

Типичными способами надругательства над телом умершего являются следующие деяния: незаконное извлечение тела из могилы; безосновательное непредание тела погребению; незаконное завладение телом умершего; глумление над телом, в том числе акты некрофилии**, каннибализма и

Стр.65

некрофагии*; расчленение или обезображивание тела; незаконное изъятие органов или тканей; незаконное вскрытие трупа или иное повреждение тела умершего; использование трупа для контрабанды и др.

Так, М. в целях овладения методикой мумификации тел умерших раскапывал места захоронения, вскрывал гробы, извлекал из них тела умерших малолетних детей и переносил их в обустроенные им около кладбищ временные хранилища («сушилки»). С помощью соли М. консервировал извлеченные из могил тела, после чего в рюкзаке переносил тела умерших в собственную квартиру. Органами предварительного расследования действия М. были квалифицированы по ч. 1 ст. 244 УК PФ, однако на основании комплексной психолого-психиатрической экспертизы суд признал его невменяемым [3, с. 44].
Напротив, Судебная коллегия по уголовным делам Челябинского областного суда не усмотрела состава надругательства над телом умершего в действиях осужденной, которая после нанесения смертельных ранений потерпевшему из чувства обиды на погибшего нанесла трупу резаные раны живота и ударила труп в область шеи. В кассационном определении, отменяя приговор суда первой инстанции в части осуждения подсудимой по ч. 1 ст. 244 УК РФ с прекращением производства за отсутствием состава преступления, вышестоящая судебная инстанция указала, что по смыслу ч. 1 ст. 244 УК РФ преступными являются не любые действия в отношении трупа, в том числе связанные с повреждением его целостности, а лишь те, которые могут быть оценены как совершаемое умышленно надругательство над телом умершего. Фактические обстоятельства дела в данной части не подтверждают наличия в действиях осужденной надругательства над телом умершего в том смысле, как это понимается в ч. 1 ст. 244 УК РФ, поскольку конкретные совершенные осужденной действия в отношении трупа не проявились в вырезании отдельных частей тела, во внедрении в тело умершего различных предметов, покрытии тела нечистотами или совершении тому подобных действий, могущих быть квалифицированными именно как надругательство**.

Такое решение кассационной инстанции небесспорно, поскольку оно основано на чрезвычайно узком толковании понятия надругательства над телами умерших. Часто суды склонны считать надругательством лишь действия по типу тех, что стали предметом расследования в рамках уголовного дела в отношении участников молодежной банды «Магия крови» в г. Иркутске в 2008 — 2009 годах. Следствием установлено, что несовершеннолетние преступники избивали своих жертв — стариков и бомжей — железными прутьями, заживо жгли на костре, затем отрезали части тел мертвых, а порой еще живых людей, и хранили их дома в качестве «трофеев». Одного потерпевше- го-бомжа убийцы зарезали и расчленили. Части его тела раскидали на территории одной из местных школ. Голову насадили на забор. Следственные органы Иркутской области квалифицировали содеянное по ст. 105 УК РФ, а также по п. «а» ч. 2 ст. 244 УК РФ [4].

Об узком толковании понятия надругательства над телами умерших свидетельствует тенденция судебной практики не квалифицировать по ст. 244 УК РФ расчленение и другие подобные действия с трупом, если такие действия совершены с целью сокрытия убийства потерпевшего***. Предлагаемый судебной практикой критерий оценки рассматриваемого признака состава преступления, ограничивающий субъективную сторону преступления мотивами и целями посягательства, не связанными с сокрытием преступления,

Стр.66

а связанными с тем, что Пленум Верховного Суда Российской Федерации именует глумлением*, представляется спорным. Мотивы и цели данного преступления (месть, ревность, личная неприязнь, корысть, садистские побуждения, сокрытие ранее совершенного преступления и др.) в диспозиции ч. 1 ст. 244 УК РФ прямо не указаны. Наличие у виновного цели сокрытия ранее совершенного убийства не влияет на оценку совершенных противоправных действий с трупом убитого как надругательства над телом умершего, если такие действия объективно противоречат основному принципу погребальной обрядности — достойному отношению к телу человека после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, сложившимися в обществе, в частности противоречат допустимым формам погребения покойных. Акцент, связанный с восприятием общественной опасности надругательства над телами умерших, следует перенести с субъективной стороны данного преступления на его объективную сторону.

В итоге, полагаю, захоронение трупа убитого в землю, склеп, закидывание ветошью, помещение в труднодоступное место (пещеру, яму, колодец и т. п.) и другие подобные способы сокрытия тела, а равно его утопление или сожжение не могут квалифицироваться как надругательство над телом умершего по ст. 244 УК PФ по той причине, что такого рода действия в принципе соответствуют законным формам погребения умерших (захоронение в могилу, в воду либо кремация) и, таким образом, не противоречат достойному отношению к телу умершего после его смерти в соответствии с обычаями и традициями, сложившимися в обществе. При наличии оснований содеянное в таком случае может квалифицироваться как укрывательство преступления по ст. 316 УК РФ.

Напротив, такие способы сокрытия причастности к убийству, как обезображивание трупа, его расчленение, иные способы уничтожения тела, противоречащие погребальной обрядности, должны квалифицироваться как надругательство над телом умершего по ст. 244 УК РФ, несмотря на то, что основной их целью было сокрытие преступления. При наличии оснований содеянное может дополнительно квалифицироваться как укрывательство преступления по ст. 316 УК РФ.

Действия, подобные тем, что были предметом уголовно-правовой оценки в вышеупомянутом кассационном определении Судебной коллегии по уголовным делам Челябинского областного суда, могут быть признаны малозначительным деянием (ч. 2 ст. 14 УК РФ).

В правоприменительной практике по делам об убийствах возник вопрос о квалификации действий виновного, который ошибочно считал, что потерпевший мертв, и глумился уже над «трупом». Исследовав его, А. Н. Попов заключает, что содеянное в этом случае не может быть квалифицировано как убийство с особой жестокостью, если виновный до этого особую жестокость никак не проявлял [5, с. 445]. Исключая особую жестокость при убийстве, ученый однако умалчивает о юридической оценке глумления над человеком, принятым за умершего. Очевидно, что в этом случае имеет место фактическая ошибка субъекта в предмете преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, которая не может не влиять на квалификацию. Реализуя умысел, направленный на надругательство над телом умершего, в то время как потерпевший, пребывая в бессознательном состоянии, являлся живым, виновный заблуждался относительно предмета данного преступления и, таким образом, не довел последнее до конца по не зависящим от него обстоятельствам. Следовательно, содеянное нужно квалифицировать как покушение на надругательство над телами умерших по ч. 3 ст. 30 и ст. 244 УК РФ.

2. Квалификация завладения вещами с мест захоронения умерших. В теории уголовного права, а также в правоприменительной практике до сих пор остается

Стр.67

дискуссионным вопрос о квалификации так называемого гробокопательства* (противоправного изъятия разного рода вещей с мест захоронения). Проблема возникла с принятием ст. 244 УК PФ в редакции, которая отличается от редакции прежней нормы, предусмотренной в ст. 229 («Надругательство над могилой») УК РСФСР 1960 года. Решение вопроса при применении ст. 229 УК РСФСР не вызывало затруднений, поскольку похищение находящихся в могиле или на могиле предметов напрямую фигурировало в качестве одного из преступных посягательств, квалифицируемых по данной статье. На сегодняшний день в уголовно-правовой литературе на сей счет высказываются различные мнения, сводящиеся, по существу, к пяти позициям:

1. содеянное не образует состава преступления;
2. содеянное квалифицируется исключительно по ст. 244 УК PФ;
3. содеянное квалифицируется исключительно по статьям УК РФ о хищении чужого имущества;
4. содеянное во всех случаях образует совокупность хищения чужого имущества и преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ;
5. содеянное квалифицируется исключительно по ст. 244 УК РФ в случае завладения предметами, погребенными вместе с умершим, из могилы или иного места захоронения, в то время как противоправное завладение надмогильным сооружением либо его частью квалифицируется по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 244 УК РФ и статьями УК РФ о хищении чужого имущества.

Разброс мнений наблюдается и относительно того, признаки какого из предусмотренных в ст. 244 УК РФ преступных деяний образует противоправное завладение имуществом с мест захоронения: является ли это надругательством над телом умершего либо это уничтожение или повреждение места захоронения, надмогильных сооружений либо их осквернение?

Заслуживает внимания позиция тех авторов, которые дифференцированно подходят к уголовно-правовой оценке рассматриваемой ситуации, а именно: содеянное в случае противоправного завладения имуществом с места захоронения «над могилой» образует совокупность хищения чужого имущества и преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, в то время как противоправное завладение имуществом с места захоронения «из могилы» должно квалифицироваться только по ст. 244 УК РФ.

Современные надгробия, нередко изготавливаемые из особо ценных материалов (ценных пород дерева и камня, цветных металлов, в том числе драгоценных), имеющие дорогостоящие элементы траурного декора, подчас представляющие собой высокохудожественные произведения и обладающие высокой стоимостью, безусловно, являются объектами права собственности, а для субъекта, противоправно на них посягающего, чужим имуществом. Надмогильные сооружения обладают всеми свойствами вещи, находящейся в свободном гражданском обороте, поскольку законом допускается замена надгробия близкими покойного или государством. Так, в соответствии с ч. 11 ст. 23 Закона города Москвы от 4 июня 1997 г. «О погребении и похоронном деле в городе Москве» мемориальные объекты, в том числе надмогильные сооружения, саркофаги и склепы, являются собственностью лиц, на которых оформлено место захоронения. Установка таких объектов допускается лицами, на которых оформлено место захоронения, или их представителями при условии уведомления городской специализированной службы по вопросам похоронного дела. Срок нахождения таких объектов на местах захоронения не ограничивается, за исключением случаев признания объекта в установленном порядке ветхим, представляющим угрозу здоровью людей, сохранности соседних объектов или признания объекта в установленном порядке бесхозяйным**.

Являясь движимыми вещами, а в ряде случаев, по существу, недвижимостью,

Стр.68

неразрывно связанной с местом захоронения, и, таким образом, обладая всеми признаками предмета преступлений против собственности, надмогильные сооружения имеют специфическую потребительскую стоимость, особое культурное значение — реализуют функцию символов поминальной обрядности, удовлетворяя потребность в почитании и увековечивании памяти об умершем человеке, его прижизненного социального

значения. Поэтому хищение их в целом либо в части есть двухобъектное посягательство, причиняющее ущерб как отношениям собственности, так и отношениям в сфере похоронной культуры. Ввиду чего квалификация по совокупности преступлений, учитывая, что ст. 244 УК PФ хищение надмогильных сооружений не криминализирует, оправданна.

На первый взгляд, погребение вместе с телом умершего ценных вещей не лишает близких покойного и иных лиц, взявших на себя обязанность осуществить погребение права хозяйственного господства (владения) над этими вещами [8], равно как имущество, хотя специально и не охраняемое собственником или временно оставленное им без присмотра в определенном месте (например, уборочные машины в поле, вещи на пляже, велосипед у дверей магазина), юридически и фактически продолжает пребывать в сфере его хозяйственного господства [9, c. 238]. Строго говоря, такой акт нельзя считать отказом от права собственности (ст. 236 Гражданского кодекса Российской Федерации (ГК РФ)), и вещи в могиле нельзя причислять к бесхозяйному имуществу (ст. 225 ГК РФ), ибо, несмотря на отказ от права пользования и распоряжения, полного отказа владельца погребенной вещи от прав на нее не происходит (не возникает возможность приобретения права собственности на такие вещи другими лицами).

Однако в отличие от имущества, временно оставленного собственником, сохраняющим за собой известную триаду собственнических прав, предметы погребального инвентаря, будучи захороненными, перестают быть объектами права пользования и распоряжения, вследствие чего владение ими становится юридически ничтожным, ибо такое владение не обеспечивает возможность осуществления остальных прав собственника. Гражданский оборот захороненных вещей прекращается. Как отмечает А. И. Бойцов, предметы, находящиеся в местах захоронения, выходят из сферы имущественных отношений, поскольку они добровольно исключаются родственниками умершего из состава принадлежащего им имущества [9, с. 239]. Ритуальная передача вещи покойному в гроб и умозрительное наделение его правом собственности фактически (но не юридически) представляет собой акт отказа действительного собственника от права собственности на эту вещь. Это дает основания поставить предметы погребального инвентаря в один ряд с бесхозяйными или брошенными вещами (ч. 1 ст. 225, ч. 1 ст. 226 ГК РФ), не отождествляя, разумеется, с последними, которые по общему правилу не могут быть предметом хищения [9, с. 237—239].

Предусмотренные ст. 225 и 226 ГК РФ правила оборота бесхозяйных и брошенных вещей, допускающие приобретение права собственности на них другими лицами, не могут распространяться на предметы погребального инвентаря ввиду их вышеупомянутого ритуально-похоронного значения, обусловливающего полное их изъятие из мира обычных вещей. Поэтому противоправное ими завладение, равно как уничтожение или повреждение, следует считать не имущественным преступлением, а посягательством на один из символов погребальной обрядности, ответственность за которое должна наступать по ст. 244 УК PФ.
Подход к решению вопроса о том, признаки какого преступного деяния, предусмотренного ст. 244 УК ГФ, образует противоправное завладение имуществом с мест захоронения, по моему мнению, также должен быть дифференцированным в зависимости от месторасположения похищаемых предметов.

Противоправное завладение предметами погребального инвентаря есть не что иное, как осквернение места захоронения. Причем данному деянию, как правило, предшествует разрывание могилы или вскрытие склепа, что само по себе является уголовно наказуемым повреждением места захоронения. Следовательно, в объем обвинения в таких случаях следует включать как осквернение места захоронения, так и его повреждение.

Хищение каких-либо элементов надгробия (дорогостоящего декора, надмогильных плит и т. п.), приводящее к его порче, надлежит квалифицировать по ст. 244 УК РФ как повреждение надмогильного сооружения. Если виновный похищает надгробие целиком, содеянное содержит признаки уголовно наказуемого уничтожения надмогильного сооружения.

Так, Х. осужден по ч. 1 ст. 244 УК РФ за то, что он, «находясь на территории кладбища, умышленно, с целью надругательства,

Стр.70

изъятия отдельных фрагментов, имея умысел на повреждение и осквернение мест захоронения, надмогильных сооружений, предназначенных для поминовения умерших, и желая этого, проявляя озорство, неуважение к общественной морали и нравственности, с изъятия отдельных фрагментов, имея умысел на повреждение и осквернение мест захоронения, надмогильных сооружений, предназначенных для поминовения умерших, и желая этого, проявляя озорство, неуважение к общественной морали и нравственности, с помощью плоскогубцев и гаечного ключа» снял с десяти памятников металлические оправы для фотографий и металлическую табличку на общую сумму 950 рублей. Эти действия суд квалифицировал как «повреждение и осквернение мест захоронения, надмогильных сооружений, предназначенных для поминовения памяти умерших»*. В части осквернения квалификация содеянного Х. является излишней.

Хищение с места захоронения садового инвентаря, предназначенного для ухода за могилой (лопата, грабли, ведро и т. п.), а также личных вещей лиц, прибывших на могилу помянуть покойного, не содержит признаков состава преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, а квалифицируется как хищение чужого имущества.

3. Квалификация завладения вещами с тела умершего. Не менее значимым с практической точки зрения вопросом является уголовно-правовая оценка незаконного изъятия с тела умершего, в том числе убитого человека, одежды, иных ценных вещей (часов, ювелирных украшений и т. п.), а также протезов (зубных коронок, выполненных из драгоценных металлов, искусственных органов или конечностей).

Весь спектр мнений о квалификации незаконного изъятия с тела умершего человека одежды и иных ценных вещей сводится к трем позициям:

1. содеянное следует квалифицировать только по ст. 244 УК РФ как надругательство над телами умерших;
2. содеянное образует идеальную совокупность преступлений, предусмотренных ст. 244 УК РФ и статьями УК РФ о хищении чужого имущества;
3. содеянное не является надругательством над телом умершего, а должно квалифицироваться как хищение имущества.

Правильной представляется последняя позиция. Во-первых, предметом преступного надругательства, квалифицируемого по ст. 244 УК РФ, является исключительно тело умершего человека, а не его одежда или иные предметы, даже если они находятся непосредственно на трупе. Поэтому, изымая вещи с трупа, преступник не осуществляет прямого противоправного воздействия на тело умершего. В деянии виновного отсутствует один из объективных признаков состава преступления, предусмотренного ст. 244 УК РФ, — предмет преступления.

Во-вторых, сами по себе действия по изъятию вещей с тела умершего человека, несмотря на их цинизм и глубокую безнравственность, не носят оскверняющего характера именно по отношению к телу покойного. Нет в них очевидного противоречия канонам похоронной культуры, ибо деяние виновного направлено не на поношение принципов погребальной обрядности, а на причинение ущерба отношениям собственности по поводу вещей, находящихся при умершем. Верно отмечает Н. А Лопашенко, что «приоритетным и главным для виновного в этой ситуации являются не отношения общественной нравственности, а отношения собственности, именно они выступают основным объектом подобного посягательства» [10, с. 54].

Указанные отношения не прекращаются со смертью собственника, а его имущество не становится бесхозяйным, как полагает Ю. В. Сеночкин [11, с. 318]. В соответствии со ст. 218 ГК РФ в случае смерти гражданина право собственности на принадлежавшее ему имущество переходит по наследству к другим лицам в соответствии с завещанием или законом. И тот факт, что наследники не вступили в свои права, вовсе не исключает наличие таких прав, основанных на сохраняющемся отношении собственности. Таким образом, при похищении вещей с трупа в содеянном присутствуют все признаки объекта и предмета хищения чужого имущества.

В этой связи сохраняет свою силу разъяснение Пленума Верховного Суда СССР о необходимости квалифицировать как кражу, грабеж или разбой

Стр.71