УГОЛОВНОЕ ПРАВО

 А. Н. ПОПОВ

В соответствии с Конституцией Российской Федерации права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, а также деятельность органов власти и обеспечиваются правосудием. Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения (ст. 18). Основное право человека — право на жизнь. В статье 20 Конституции Российской Федерации утверждается, что каждый имеет право на жизнь.

Проблема заключается в том, чтобы определить, с какого момента это право возникает и с какого момента начинается уголовно-правовая охрана жизни. Казалось бы, ответ очевиден. Право на жизнь возникает с момента рождения. Следовательно, с этого момента и начинается уголовно-правовая охрана жизни. Однако все не так просто. Сложность решения данной проблемы заключается в том, что рождение, так же как и жизнь, и смерть, не мгновенный акт, а достаточно длительный процесс. Кроме того, критерии, по которым судят о наступлении данных событий, исторически подвижны, обусловлены успехами практической медицины и науки.

Основные отечественные нормативные акты, определяющие момент рождения ребенка, гласят следующее.

Статья 53 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ утверждает, что моментом рождения ребенка является момент отделения плода от организма матери посредством родов.

В соответствии с приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации «О медицинских критериях рождения, форме документа о рождении и порядке его выдачи» от 27 декабря 2011 г. № 1687н установлены медицинские критерии рождения: 1) срок беременности должен быть 22 и более недели; 2) масса тела ребенка при рождении должна быть равна или превышать 500 г; 3) длина тела ребенка при рождении должна быть равна или превышать 25 см; 4) для того чтобы ребенок считался живорожденным, он должен иметь признаки живорождения (дыхание, сердцебиение, пульсация пуповины или произвольные движения мускулатуры независимо от того, перерезана пуповина и отделилась ли плацента).

Можно предположить, что при отсутствии совокупности указанных критериев ребенка нельзя признать родившимся, поэтому он не имеет права на жизнь и, следовательно, уголовно-правовая охрана жизни такого ребенка не должна осуществляться. В то же время известны многочисленные примеры, когда выживали дети, извлеченные из утробы матери, весом и ростом далеко не отвечающие российским критериям. Выживают даже дети, появившиеся на свет в результате аборта. Желающие могут посмотреть передачу, показанную по каналу «Россия 1», о том, как выжил ребенок, абортированный на шестом месяце беременности, приговоренный к смерти матерью и врачами(1).

Мировая законодательная практика, успехи зарубежной и отечественной медицины и науки, современная отечественная правоприменительная практика свидетельствуют о том, что российское законодательство в деле охраны жизни, как уголовное, так и иное, безнадежно осталось в прошлом.

Это порождает катастрофические демографические последствия. Официально

Стр.77

в России регистрируется 1,2 млн абортов в год. Однако по утверждению экспертов, их количество в десять раз больше, т. е. достигает цифры в 12 млн. Как утверждает депутат Государственной Думы Елена Мизулина, председатель Комитета по вопросам семьи, женщин и детей, такого количества абортов нет даже в Китае. На одного рожденного ребенка приходится трое убитых абортом. Поэтому не стоит удивляться, что население России вымирает(1).

Проблема незаконного прерывания беременности гораздо сложнее и серьезнее, чем это может показаться на первый взгляд. Нельзя забывать о том, что, по мнению специалистов, число прерываний беременности на поздних сроках составляет около 3% от общего числа абортов, производимых в России. Ребенок, который рождается в результате такой «операции», часто жизнеспособен. Он плачет, сучит ножками, двигает ручками. Их убивают, а тела используют как абортируемый материал в самых различных целях. А ведь это живые дети! Количество подобных случаев просто запредельно. Не пора ли положить конец этому безумию? Ведь в российской действительности подобные случаи не получают никакой уголовно-правовой оценки.

Запад более бережно относится к сохранению человеческой жизни. Достаточно показательный случай произошел в Италии, получивший большой общественный резонанс. После аборта  22-недель-ный мальчик прожил два дня и умер. Врачи в течение суток не замечали, что ребенок жив. По данному факту проводилось расследование. Врачам инкриминировалось убийство. Женщина решилась на аборт из-за того, что по результатам исследований ребенок должен был родиться больным. Операцию ей сделали в субботу в больнице Калабриа в Россано. 20 часов спустя у останков пришел помолиться капеллан Антонио Мартелло. Он увидел, что ребенок шевелится и дышит, и вызвал врачей. Мальчика немедленно перенесли в неонатальное отделение, но там он умер на следующий день(2).

В России считается общепризнанным, что нерожденный — не человек, а всего придаток, часть женского организма. Однако современные научные исследования показывают, что на всем протяжении внутриутробного развития плод не может считаться частью тела матери. Его нельзя уподобить органу или части органа материнского организма. Через несколько дней после зачатия у плода формируются дыхательная, нервная и пищеварительные системы, внутренние органы. Через 18 дней начинает биться сердце, в 21 день приходит в действие его собственная система кровообращения, кровь плода не смешивается с кровью матери и может отличаться от нее по группе. В 6 недель он совершает первые движения. В 8 недель — умеет сосать палец и держит положенный ему на ладошку предмет, совсем как новорожденный младенец. Он чувствует боль и отдергивает руку, если ее уколоть. В 10—11 недель у него уже можно снять отпечатки пальцев, он двигает глазами и языком. В 11—12 недель — дышит, реагирует на свет, тепло, шум. Все системы его органов полностью сформированы. В 14 недель сердце плода перекачивает 24 литра крови в день.

Шоком для многих людей стал просмотр фильма на видеопортале youtube. com, снятого американским врачом Б. Натансоном, о ходе операции по прерыванию беременности под контролем ультразвуковой аппаратуры, названного «Безмолвный крик»(3).

Никаких сомнений в том, что еще не родившийся ребенок ведет себя как обычный человек перед лицом неминуемой смерти, после просмотра этого фильма не остается ни у кого. Потрясенный врач, чьи операции по прерыванию беременности снимались в данном фильме, не смог продолжить свою практику после его просмотра.

Во всем мире проводятся операции по спасению еще не родившихся детей. Так, портал KM.RU сообщает следующее: «Осенью 1999 года мир обошла уникальная фотография — операция на матке, содержащей плод. Ручка младенца высовывалась из разреза и хватала хирурга за палец. Этот кадр произвел невероятное впечатление, вызвал множество споров и дискуссий —

Стр.78

противники абортов использовали его как доказательство наличия мыслительной деятельности и чувств у нерожденного ребенка, сторонники евгеники — как аргумент в пользу прерывания «неудачных» беременностей — операция была крайне сложной и дорогостоящей, угрожала жизни не только плода, но и матери. Хирурга звали Джозеф Брюнер, маленького пациента Самуэль Александр Армас, операцию проводили по поводу «spina bifida», порока развития позвоночника, заболевания, приводящего к параличу. 2 декабря 1999 года младенец появился на свет. Сейчас Самуэлю 12 лет, он бегает, плавает, учится в школе и не испытывает никаких проблем со здоровьем. Время расставило все на свои места — операции, позволяющие исцелить ребенка еще до его рождения, входят в клиническую практику, становятся распространенными, как трансплантация органов или костного мозга. На конец 2010 года было проведено более 5000 тысяч успешных операций. … В СССР первую операцию в утробе матери провели в 1989 году»(1).

Нет никаких сомнений в том, что мировая медицина шагнула далеко вперед в деле спасения человеческой жизни еще задолго до рождения ребенка. Поэтому не случайно по законодательству большинства стран мира аборты в настоящее время разрешены только при угрозе жизни или здоровью женщины, а в ст. 4 Американской конвенции прав человека декларируется, что жизнь человека начинается в момент зачатия.

В США матери за причинение смерти ребенку, находящемуся в утробе, может грозить пожизненное лишение свободы(2).

Зарубежное уголовное законодательство уделяет большое внимание уголовно-правовой охране жизни в период беременности. Характерным в этом плане является Уголовный кодекс Федеративной Республики Германия (УК ФРГ). Например, в разделе шестнадцатом УК ФРГ, посвященном ответственности за преступные деяния против жизни, имеется семь статей, предусматривающих положения, связанные с нарушением правил прерывания беременности, и только пять, устанавливающих ответственность за убийство. Эти положения следующие: 1) установлена уголовная ответственность за прерывание беременности; 2) перечислены случаи, когда данное действие уголовно ненаказуемо; 3) установлена ответственность за прерывание беременности без медицинского заключения; 4) ответственность за нарушение обязанностей врачом при прерывании беременности; 5) предусмотрена обязательная консультация беременной женщины, направленная на то, чтобы воодушевить женщину на продолжение беременности, несмотря на бедственную или конфликтную ситуации; 6) установлена ответственность за агитацию, направленную на прерывание беременности; 7) а также за сбыт средств для прерывания беременности.

В § 219 УК Германии отмечается: «Жен-щина должна сознавать, что еще не родившийся человек в каждой стадии беременности имеет собственное право на жизнь и что поэтому прерывание беременности в правовом обществе принимается во внимание только в исключительной ситуации, когда для женщины вынашивание ребенка создает такие трудности, что они настолько тяжелы и чрезвычайны, что они превышают требуемые границы для жертвы»(3).

В то же время отечественное уголовное законодательство не содержит ни одной нормы, прямо направленной на сохранение жизни ребенка в период беременности. Теоретически к статьям Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ), устанавливающим ответственность за посягательство на жизнь во время беременности, могут быть отнесены:

статья 123, предусматривающая ответственность за незаконное производство аборта;

статьи 111 и 118, предусматривающие ответственность, соответственно, за умышленное и неосторожное прерывание беременности, т. е. фактически за причинение смерти нерожденному ребенку.

Сопоставление ст. 123 УК РФ и иного нормативного материала, регулирующего вопросы искусственного прерывания

Стр.79

По его мнению, вне уголовно-правового поля остается только незначительный перечень ситуаций производства незаконного аборта лицом, имеющим высшее медицинское образование соответствующего профиля(1).

Не вдаваясь в детальный анализ сказанного, отметим, что сделанный Р. Д. Шараповым вывод является не только ложным, но и вредным для российской действительности. Автор заблуждается относительно распространенности деяний, которые могли бы подпадать под признаки состава преступления, предусмотренного ст. 123 УК РФ, будь она иной редакции. Кроме того, указанные В. Д. Шараповым статьи не предусматривают главного, а именно ответственности за незаконное производство аборта, со всеми вытекающими последствиями.

Статьи 111 и 118 УК РФ предусматривают ответственность за умышленное и неосторожное причинение вреда здоровью женщины, но никак не за причинение смерти нерожденному ребенку. В данных статьях ребенок рассматривается как орган женщины, который повреждается в результате преступного посягательства, но не как человек. Поэтому данные нормы не могут выступать гарантом уголовно-правовой охраны жизни.

В УК РФ имеется еще одна статья, которая теоретически могла бы быть направленной на охрану жизни нерожденного ребенка. Речь идет о п. «г» ч. 2 ст. 105 УК РФ, в котором устанавливается ответственность за убийство заведомо беременной.

По мнению А. А. Пионтковского, признание убийства беременной женщины квалифицированным преступлением продиктовано как необходимостью усиления охраны личности беременной женщины, так и фактом особой опасности самого преступного действия, которым лишается жизни не только женщина, но и одновременно уничтожается зародыш будущей человеческой жизни(2). Аналогично высказываются и многие другие ученые.

Однако представляется, что правы те, кто утверждает обратное. Например, Н. С. Таганцев и М. Д. Шаргородский полагали, что убийство женщины, заведомо для виновного беременной, не должно сохраняться в дальнейшем в нашем законодательстве как квалифицирующее обстоятельство(3).

Исходя из действующего законодательства следует сделать вывод, что причинение или не причинение смерти ребенку при посягательстве на жизнь беременной женщины никак не влияет на квалификацию содеянного виновным. Погиб ребенок или остался жив — для закона в данном случае безразлично. Содеянное квалифицируется как покушение на убийство заведомо беременной или как убийство заведомо беременной независимо от того, что случилось с ребенком.

Таким образом, следует констатировать, что действующее уголовное законодательство не содержит норм, направленных на уголовно-правовую охрану жизни в период беременности.

Стр.80

Относительно причинения смерти в процессе родов следует заметить следующее. Роды в медицине определяются как «физиологический процесс изгнания плода, плаценты с плодными оболочками и околоплодными водами из матки через родовые пути после достижения плодом жизнеспособности»(1).

Необходимо различать понятия «рождение ребенка» и «ро­ды» с той точки зрения, что понятие «роды» шире, оно не сводится к процессу рождения ребенка. Есть три основных признака естественных родов: 1) началом родов считают появление регулярных сокращений мускулатуры матки — схваток. С этого момента женщину называют роженицей; 2) выделение из влагалища шеечной слизи — слизистой пробки; 3) отхождение вод(2).

Хотя роды развиваются и протекают по-разному, существуют некоторые моменты, одинаковые для большинства женщин.

Выделяют три родовых периода: 1) раскрытие шейки матки; у первородящих может продолжаться 13—18 часов, у повторнородящих — 6—8 часов; 2) изгнание плода или рождение ребенка; у первородящих длится примерно 1—2 часа, у повторнородящих — от 5 минут до 1 часа. Период рождения ребенка начинается после полного раскрытия шейки матки и заканчивается рождением малыша; 3) последовый период; в среднем он длится 20—60 минут у первородящих и повторнородящих. Последовый период наступает после рождения малыша. В течение этого периода происходит отделение плаценты от стенок матки и изгнание последа. В состав последа входят плацента, плодные оболочки, пуповина.

Продолжительность первых родов примерно 15—20 часов, у повторнородящих 6—10 часов.

Кроме естественных могут быть и роды искусственные, которые происходят при умышленном прерывании беременности на сроках свыше 22 недель.

Таким образом, процесс родов охватывает собой процесс рождения ребенка, но не сводится к нему.

В диспозиции ст. 106 УК РФ с января 1997 года уголовная ответственность предусматривается как за убийство во время родов, так и за убийство после родов, что породило многочисленные научные дискуссии.

Хотя необходимо заметить, что в уголовном праве проблема начала уголовно-правовой охраны жизни появилась не с момента вступления в силу УК РФ. По образному выражению Ф. Энгельса, ученые уже давно пытаются определить грань, за которой умерщвление ребенка в утробе матери нужно считать убийством(3).

В отечественной юридической литературе относительно начала уголовно-правовой охраны человеческой жизни высказывались и высказываются различные суждения.

По мнению М. Д. Шаргородского, если преступление было направлено против еще не родившегося (плода), деяние рассматривается не как убийство, а как аборт. Ибо началом самостоятельной жизни младенца следует считать наступление дыхания(4). В то же время М. Д. Шаргородский делал оговорку. Он полагал, что если умышленное лишение ребенка жизни произошло во время родов, иногда возможно квалифицировать это как убийство, если часть тела ребенка находится уже вне утробы матери (например, размозжение уже появившейся наружу головки)(5).

А. А. Пионтковский не делал исключений, а определенно вы­ска­зывался о том, что детоубийством следует признавать не только убийство новорожденного после отделения плода от утробы матери и начала самостоятельной жизни ребенка, но и убийство, совершенное во время родов, когда рождающийся ребенок еще не начал самостоятельной внеутробной жизни(6).

С данной позицией полностью согласен С. В. Бородин. По его мнению, мать, причиняющая смерть рождающемуся ребенку, сознает, что ее действия направлены на лишение жизни человека, а не на прерывание беременности. Поэтому

Стр.81

привлечение ее к ответственности за детоубийство принципиально правильно, оно способствует усилению уголовно-правовой охраны человеческой жизни(1).

О. В. Лукичев определяет начало уголовно-правовой охраны человеческой жизни с момента появления в процессе родов какой-либо части тела ребенка вне утробы матери. По его мнению, «если лишение жизни младенца происходит вне утробы матери, то это убийство, если внутриутробно — аборт»(2).

В уголовно-правовой литературе встречаются и другие подходы. Так, А. Н. Красиков полагал, что прежние споры в теории уголовного права о том, какой момент считать началом жизни, с момента появления приказа Министерства здравоохранения Российской Федерации и постановления Государственного комитета Российской Федерации по статистике «О переходе на рекомендованные Всемирной организацией здравоохранения критерии живорождения и мертворождения» от 4 декабря 1992 г. № 318/190, а также разработанной на их основе Инструкции об определении критериев живорождения, мертворождения, перинатального периода должны быть разрешены следующим образом. По его мнению, начальным моментом жизни человека следует считать момент, когда констатируется полное изгнание или извлечение продукта зачатия из организма беременной, т. е. когда плод отделился от утробы роженицы, за исключением пуповины, которая не перерезана, и у плода имеются дыхание или сердцебиение, пульсация пуповины либо произвольные движения мускулатуры(3).

Однако позиция А. Н. Красикова подверглась обоснованной критике со стороны С. В. Бородина. Исходя из рассуждений А. Н. Красикова, утверждал С. В. Бородин, в конечном счете можно сделать вывод о том, что убийством следует считать лишение жизни появившегося на свет младенца, начавшего самостоятельную жизнь. Это не соответствует истине. По мнению С. В. Бородина, во-первых, в приведенных А. Н. Красиковым выдержках из Приказа и Инструкции Минздрава прямо по рассматриваемому вопросу ничего не говорится. Во-вторых, рассуждает С. В. Бородин, рекомендации Минздрава, разумеется, могут иметь значение для решения некоторых юридических вопросов, например, когда речь идет о причинении вреда здоровью, но не для решения рассматриваемого вопроса, который является предметом ведения уголовного закона и доктрины уголовного права. В связи с рассмотрением вопроса о разграничении аборта и убийства при рождении ребенка С. В. Бородин рекомендует обратиться к законодательному опыту зарубежных стран. В Уголовном кодексе Индии, например, имеется положение о том, что причинение смерти живому ребенку в утробе матери не является убийством. Но причинение смерти живому ребенку, если какая-либо его часть появилась из утробы, хотя бы ребенок и не начал дышать или не полностью родился, может рассматриваться как убийство(4).

Отвечая на критику С. В. Бородина, А. Н. Красиков привел дополнительные аргументы в обоснование своей позиции. В частности, он дал определение новорожденного как младенца с момента констатации его живорожденности. По его мнению, критерии живорожденности и есть та рациональная граница между продуктом зачатия (эмбрионом) и реальной человеческой жизнью(5).

Исследование, проведенное Т. В. Кондрашовой, позволило ей сделать вывод о том, что в отечественной уголовно-правовой литературе имеется несколько подходов к определению начального момента уголовно-правовой охраны жизни. Таковыми признаются: 1) отделение плода от тела матери; 2) прорезание плода из тела матери; 3) начало самостоятельного дыхания; 4) начало родов; 5) момент перерезания пуповины(6).

Стр.82

Она считает, что с отделением плода от тела матери процесс родов еще не завершен. Поэтому Т. В. Кондрашова рекомендует действия, направленные на прекращение жизнедеятельности рождающегося ребенка, когда он еще полностью не отделился от тела матери, квалифицировать как покушение на убийство(1).

С позицией А. Н. Красикова и Т. В. Кондрашовой не согласен Р. Д. Шарапов. Он делает вывод о том, что жизнь продукта рождения в период его изгнания из организма роженицы не должна выпадать из-под уголовно-правовой охраны жизни человека, а намеренное умерщвление ребенка во время его рождения путем непосредственного воздействия на его организм может признаваться убийством(2).

Такая точка зрения представляется более привлекательной. Вряд ли прав А. Н. Красиков, увязывая уголовно-пра-вовую охрану жизни человека с признаком живорождения. Заслугой Р. Д. Шарапова следует признать то, что он распространяет момент начала охраны жизни человека и на период его рождения. Однако вызывает недоумение утверждение Р. Д. Шарапова о том, что уголовный закон не охраняет жизнь человека во время родов. На наш взгляд, об этом ясно свидетельствует дефиниция закона.

Следует признать, что в дальнейшем Р. Д. Шарапов изменил позицию. В частности, он высказал мнение, что в соответствии с новым законодательством об основах охраны здоровья граждан начало уголовно-правовой охраны жизни человека должно датироваться юридически определенным моментом его рождения. Иначе говоря, Р. Д. Шарапов признал, что посягательство на жизнь рождающегося плода, даже если он еще находится в утробе матери, необходимо квалифицировать как преступление против жизни(3).

Представляется, что это правильное решение. Однако обоснование его вызывает возражения. По нашему мнению, независимо от того, как определяет законодательство об основах охраны здоровья граждан момент рождения человека, в ст. 106 УК РФ устанавливается уголовная ответственность за убийство во время родов. Поскольку роды начинаются задолго до рождения ребенка, постольку смерть ребенку может быть причинена и в то время, когда он еще полностью находится в утробе матери.

М. Бавсун и П. Попов утверждают прямо противоположное: «На сроке беременности 42 недели плод уже является полностью сформировавшимся и готовым, в случае нормального течения родов, к жизни. Однако признать его человеком в данный момент, как и на любом из этапов самих родов, как представляется, нельзя даже в том случае, если роды уже начались»(4).

Указанные авторы солидаризируются с Т. В. Кондрашовой в том, что рождающийся ребенок не может быть признан потерпевшим в преступлениях, предусмотренных ст.ст. 105, 106 и 109 УК РФ. По их мнению, роды являются не более чем этапом беременности, а не самостоятельным процессом. Поэтому оценка последствий в виде причинения смерти рождающемуся ребенку должна осуществляться по признакам тяжкого вреда здоровью(5).

По нашему мнению, подобные рассуждения грешат как против здравого смысла, так и против закона, поскольку М. Бавсун и П. Попов отрицают за ребенком, находящимся в утробе матери, право считаться человеком. Все остальные их рассуждения и аргументы построены на данном постулате. В силу своего подхода авторы вынуждены даже отрицать очевидное — требование уголовного закона, установившего ответственность за убийство во время родов.

С позиции передовой современной науки и медицины имеются все основания для вывода о том, что посягательство на жизнь плода и есть посягательство на жизнь человека.

Таким образом, вопрос о начале уголовно-правовой охраны жизни в уголовном праве в свете последних научных и

Стр.83