ПРЕСТУПНОСТЬ НЕСОВЕРШЕННОЛЕТНИХ: КРИМИНОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ
Подростки и молодежь характеризу-ются повышенной криминальной активностью (если иметь в виду «обычную» преступность, street crime, а не «беловоротничковую»). Вместе с тем, как принято считать, они будущее любой страны, от их привычного поведения, образа жизни, личностных качеств зависит и судьба общества, государства. Не удивительно поэтому, что подростково-молодежной преступности уделяется столь большое внимание в отечественной и зарубежной литературе — криминологической, социологической, психологической, педагогической. Хотя и важная роль подростков и молодежи для будущего страны, и их повышенная криминальная активность являются фактом, эта проблема не столь проста и однозначна.
Относительно негативная оценка взрослыми поведения детей, подростков, молодежи наблюдается на протяжении всей истории человечества. «Конфликт поколений» присущ не только новой истории. Старшие поколения всегда не довольны младшими, а те отвечают взаимностью.
Молодому поколению закономерно присуща повышенная активность, проявляющаяся как в негативных (относительно высокая криминализация, наркотизация, сексуальные девиации), так и в позитивных (художественное, техни-ческое, научное творчество) проявлениях девиантности. Дети, подростки, молодые люди обладают высокой энергетикой, стремлением «открыть» или сделать что-то новое, ранее неизвестное, самоутвердиться в инновационной деятельности. Но за все приходится платить. Поиск приводит и к творческим достижениям, и к негативным девиациям, включая преступность. Да и гибнут дети, подростки, молодые люди чаще, чем им «положено» по возрасту (высокая виктимность).
Взрослые, предъявляя повышенные требования к поведению подрастающей смены, сами нередко ведут себя не лучшим образом по отношению к ней. И если мы справедливо осуждаем тяжкие преступления, совершаемые подростками, то как оценить детскую безнадзорность, заброшенность, а то и прямое насилие над детьми и подростками со стороны взрослых, включая их родителей, родственников, учителей?(1). Никакие заклинания не сократят преступность и иные негативные девиации подростков без изменения отношения к ним взрослых людей – родителей, учителей, работников правоохранительных органов, населения в целом. Не случайно специалисты утверждают: «Не бывает трудных детей, есть трудные взрослые».
Термин «подростки» нами используется инструментально и определяется возрастным интервалом 14—17 лет, исходя из того, что нижний возрастной порог уголовной ответственности в России —14 лет, а с 18 лет наступает совершеннолетие.
Не менее условно и понятие «молодежь». Для нас это возрастная группа 18—29 лет, что примерно соответствует как социологическим представлениям, так и возрастным показателям уголовной статистики.
Стр.84
Переходя к генезису подростково-молодежной преступности, заметим, прежде всего, что она подчиняется общим закономерностям. Нет каких-то особых, специфических причин преступности подростков и молодежи. Но социально-эконо-мическое неравенство, неравенство возможностей, доступных людям, принадлежащим к различным группам (стратам), своеобразно проявляется применительно к подросткам и молодежи.
Во-первых, во всех обществах понятия «старший» и «младший» означают не только возрастные, но и статусные различия. «Понятие “старшинство” имеет не только описательное, но и ценностное, социально-статусное значение, обозначая некоторое неравенство или, по меньшей мере, ассиметрию прав и обязанностей. Во всех языках понятие "младший" указывает не только на возраст, но и на зависимый, подчиненный статус»(1). Различия возрастные оборачиваются социальным неравенством. И это характерно для всех стран. В российском обществе дети, подростки, молодежь также страдают не только от непонятости, заброшенности, репрессивных мер «воспитания», но и от неравенства положения, неравенства шансов — по сравнению со взрослыми — получить жилье, работу, вознаграждение за нее, защитить свои интересы. Подростки отличаются не только повышенной девиантностью, но и повышенной виктимностью.
По данным Всемирной Организации Здравоохранения (ВОЗ), ежегодно только по официальным данным в мире погибают в результате насилия около 31 000 детей в возрасте до 15 лет. В России только в 1998 году были выявлены 103 360 несовершеннолетних, потерпевших от преступных на них посягательств. В результате погибли 3670 подростков, тяжкий вред здоровью причинен 6626 несовершеннолетним; 19 586 подростков были вовлечены взрослыми в совершение преступлений, зарегистрировано 44 164 факта доведения до алкогольного опьянения, 1653 случая развратных действий, 349 фактов полового сношения и иных действий сексуального характера с детьми(2). По данным уголовной статистики, в 1997—2003 гг. число зарегистрированных преступлений против несовершеннолетних колебалось от 48 до 69 тыс. человек(3). В 2008 году в нашей стране были убиты 1700 детей, а с января по сентябрь 2009 года — более 500(4). И это при очень высокой латентности таких деяний по отношению к подросткам.
Почти половина всех погибших в России в возрастной группе от 10 до 29 лет скончались от ножевых ранений, — говорится в докладе Европейского отделения ВОЗ. Уровень насилия у нас оказался самым высоким среди 53 стран, в которых проводилось исследование, — 16 человек на 100 тысяч молодых людей. На втором месте располагается Албания — 11 смертей на 100 тысяч человек, на третьем — Казахстан — 10,66. Германия, где недавно произошли громкие убийства в школах, оказалась одной из самых благополучных стран, — говорится в докладе «О предупреждении преступности, связанной с применением холодного оружия». Его авторы пришли к выводу, что поводом для поножовщины чаще всего становятся межличностные конфликты и хуже всего с этим обстоят дела в странах со средним и низким доходом населения, к которым относится и Россия, где происходит 9 из 10 убийств, зарегистрированных в Европе.
Стр.85
Жертвами таких стычек чаще всего становятся мужчины, но каждое пятое преступление приводит к смерти девушки(1).
Во-вторых, противоречия между наличными (и постоянно растущими) потребностями людей и неравными возможностями их удовлетворения приобретают особенно острый характер применительно к подросткам и молодежи. Бурное развитие их физических, интеллектуальных, эмоциональных сил, желание самоутвердиться в мире взрослых вступает в противоречие с недостаточной социальной зрелостью, отсутствием профессионального и жизненного опыта, невысокой квалификацией (или отсутствием таковой), а следовательно, и невысоким (неопределенным, маргинальным) статусом. Многочисленными социологическими исследованиями выявлена неудовлетворенность подростков и молодежи условиями обучения и труда, жилищными условиями, возможностями проявить себя в творческой деятельности. Эта неудовлетворенность объясняется объективными обстоятельствами, а не «капризами» молодых.
В-третьих, применительно к подросткам остро стоит проблема «канализирования» энергии, социальной активности в общественно одобряемом или хотя бы допустимом направлении, ибо молодость особенно нуждается в социальном признании, самоутверждении опять же при недостаточных возможностях. Неудовлетворенная потребность в самоутверждении приводит к попыткам реализовать себя не только в творчестве (что достаточно сложно), но и в негативных формах активности («комплекс Герострата») — насилии, преступлениях (что «проще») или же приводит к ретретизму («уходу» — в алкоголь, наркотики, из жизни). Может быть, раньше других это осознали писатели. «Агрессивность молодежи является своеобразной формой самозащиты», — пишет Хови(2). «Преступления, хулиганство — все эти явления, в которых находит себе выход нерастраченная энергия молодежи», — вторит ей Дж. Уэйн(3). А известный петербургский писатель Д. Гранин, познакомившись еще в советские времена в Англии с миром зажиточных, благополучных и законопослушных обывателей, восклицает: «И, представив себе такую жизнь, я ощутил желание взбунтоваться… Как угодно, но я другой, я отдельно! Нацепить на себя дурацкий колпак с бубенчиками, повесить на шею череп, дохлую кошку!»(4).
Фундаментальное противоречие между потребностями и возможностями можно конкретизировать применительно к несовершеннолетним в современном российском обществе, как это делает Г. Забрянский:
противоречие между целями, к которым общество призывает стремиться подростков, и теми легальными возможностями, которые оно им предоставляет для их достижения;
противоречие между расширением возможностей выбора в различных сферах жизнедеятельности и сужением легальных средств реализации этих возможностей;
противоречие между расширением потребностей в квалифицированном, престижном и высокооплачиваемом труде и ограниченными возможностями их удовлетворения;
противоречие между стремлением к богатству и ощущением невозможности его достижения легальными способами;
противоречие между необходимостью усиления социальной и правовой защиты несовершеннолетних и ограниченными материальными возможностями общества(5).
Названные (и неназванные) противоречия обостряются в современной России, когда для большинства подростков резко сократились реальные возможности поступления в престижные школы, вузы, получения интересной работы, самоутверждения в самодеятельном творчестве.
Стр.86
И опять это чутко улавливают представители творческих профессий. Режиссер В. Ахадов пишет: «Пришло поколение, у которого как будто нет будущего. Все уже распределено. И дальше у детей будет то же, что уже есть у родителей. Но огромное количество молодых людей — без перспективы жизни, возможности чего-то достичь, к чему-то приложить силы. Их много… Это страшноватое явление»(1).
Будучи непонятыми взрослыми, подростки объединяются в группы, образуют подростковую субкультуру со своими ценностями, нормами, интересами, языком (сленгом), символами, и эти группы не всегда отличаются законопослушностью.
Если под культурой понимать специфически человеческий способ жизнедеятельности, обеспечивающий социальное наследование, а под образом жизни — относительно устойчивые, типичные для конкретного общества (группы, класса) формы жизнедеятельности, то сообщества с преобладанием ценностей, норм, образцов поведения, отличных от господствующих в обществе («общепринятых») образуют ценностно-нормативные субкультуры (богемную, наркотическую, религиозно-культовую, криминальную и др.).
Субкультура формируется в результате интеграции людей, чьи взгляды, деятельность и образ жизни противостоят (не соответствуют) господствующим в обществе или провозглашаемым и принимаемым им, а потому им отвергаются (порицаются, преследуются). Социально-экономические предпосылки образования субкультур — социальная неоднородность, неравенство, несправедливость, «социальная неустроенность» индивидов(2). Социально-психологические факторы формирования субкультурных сообществ — потребность людей в объединении, психологическая защита, потребность быть «понятым», самоутверждение среди себе подобных. «Вообще они бегут не “куда”, а “откуда”. От нас они бегут, из нашего мира они бегут в свой мир… Мир этот не похож на наш и не может быть похож, потому что создается вопреки нашему, наоборот от нашего и в укор нашему. Мы этот их мир ненавидим и во всем виним, а винить-то надо нам самих себя»(3).
Субкультурные сообщества тем более сплочены и отличны от господствующей культуры, чем более жестко и категорически ею отвергаются.
Подростковая субкультура и делинквентная или криминальная подростковая субкультуры не одно и то же. Так, подростковой субкультуре в целом могут быть присущи некоторые общие языковые особенности, относительно негативное или настороженное отношение ко взрослым, предпочитаемые виды досуговой деятельности (дискотеки, «тусовки» и др.), одежды, даже питания и напитков (автор хорошо помнит, как в его школьные годы сверстниками предпочитались крепленые вина, а в студенческие годы — исключительно «сухое» вино, даже если оно не нравилось по вкусу).
Делинквентная (или девиантная) субкультура неоднородна. Так, Р. Клауорд и Л. Оулин различают ретретистскую (чаще всего — наркотическую), конфликтную и преступную субкультуры(4). Г. Забрянский, изучив отечественный опыт, предложил сложную классификацию подростковых групп(5). По критерию «отношение группы к обществу» различаются группы позитивно направленные, нейтральные и негативно направленные («асоциальные»). Ясно, что криминологию интересуют асоциальные группы.
Стр.87
Они различаются, прежде всего, по содержанию «асоциальной» деятельности: нарушающие моральные нормы; нарушающие правовые нормы, кроме уголовных; предкриминальные и криминальные или преступные. Критериями вторичной классификации служат место формирования (город или деревня, определенные районы города и т. п.) и степень открытости групп (открытые, полузакрытые, закрытые).
Конкретные условия, местные особенности формирования и деятельности подростковых криминальных групп были предметом многочисленных исследований отечественных и зарубежных авторов(1).
Определенное значение в генезисе подростковой преступности имеют и биологические факторы. Так, в период полового созревания (от 11—13 лет до 15—17 лет) «у подростков появляется стремление к самостоятельности… проявляются негативизм и упрямство. Подросток чувствует неуклонную тенденцию суверенной самостоятельности и беспощадного отрицания всего до сих пор существовавшего»(2). Ясно, что это может способствовать совершению девиантных поступков.
Вообще же перечень факторов, влияющих на девиантность подростков, не ограничен и открыт для дополнений.
Из сказанного следует, что проблема подростковой преступности (вообще девиантности) коренится в социально-экономических условиях бытия, что она не может «решаться» не только уголовно-правовыми мерами, но и запретительно-репрессивными методами родительского или школьного «воспитания».
Наиболее общие сведения о преступности несовершеннолетних представлены в таблице. Как явствует из приведенных данных, количество зарегистрированных в России преступлений, совершенных несовершеннолетними или с их участием, выросло с 1987 г. (наиболее «благополучного» за последние 15 лет) по 1999 г. в 1,8 раза, уровень этих преступлений вырос в 1,4 раза, тогда как доля в общем количестве преступлений сократилась — в 2,1 раза. Последнее обстоятельство объясняется тем, что темпы роста преступности несовершеннолетних были существенно ниже темпов роста всей преступности (с 1987 по 1999 г. количество и уровень всех преступлений выросли в 2,5 раза).
Начиная с 2000 г. наблюдается постепенное сокращение объема (общего количества) зарегистрированных преступлений с участием несовершеннолетних (в 2,1 раза), в меньшей степени — уровня (на 100 тыс. несовершеннолетних в популяции) и доли в общем объеме преступности (в 1,3 раза).
Эти данные свидетельствуют о том, что некоторые высказывания СМИ и популистских политиков о непрекращающемся росте преступности несовершеннолетних не соответствуют, по крайней мере, официальной статистике. Другой вопрос — насколько достоверны эти сведения.
С 1987 г. по 2003 г. возрастает доля несовершеннолетних в совершении таких тяжких насильственных преступлений, как умышленное убийство (в 2,7 раза) и умышленное причинение тяжкого вреда здоровью (в 2,9 раза), при сокращении доли несовершеннолетних в изнасилованиях и всех преступлениях против собственности. В 2004—2007 гг. наблюдается сокращение удельного веса несовершеннолетних, совершивших преступления. Насколько устойчива эта тенденция — покажет будущее. «Вклад» несовершеннолетних во взяточничество и преступления, связанные с наркотиками, стабильно незначителен.
Последние сведения (осень 2010 г.) заставляют предположить, что в России вновь увеличивается число тяжких насильственных преступлений, совершенных подростками и молодежью, что вызывает тревогу европейского сообщества.
Стр.88
В целом более «благоприятные» тенденции преступности несовершеннолетних по сравнению со взрослой преступностью гипотетически могут объясняться относительно лучшей адаптацией несовершеннолетних к современным условиям российского бытия. Однако, во-первых, за счет чего происходит эта «адаптация»: в результате большей наркотизации? ухода в криминальные структуры, латентность деятельности которых очень высока? Во-вторых, не есть ли это последствия более высокой латентности преступлений несовершеннолетних?
Доля девушек среди несовершеннолетних преступников в России относительно стабильна — 7—9% без выраженной тенденции (доля женщин среди преступников всех возрастов 11—17%). Доля 14—15-летних среди несовершеннолетних преступников в России колеблется в разные годы от 27,7% до 32,8%. Их криминальная активность, разумеется, ниже, чем 16—17-летних. Доля рабочих и работников сельского хозяйства среди подростков, так же как и среди всех лиц, совершивших преступления, неуклонно снижается, что легко объяснить сокращением этих категорий населения страны. Доля же лиц, не имеющих постоянного источника доходов, выросла с 1991 по 1999 г. с 23 до 43,3% с последующим сокращением до 29,7% в 2007 г. Таким образом, одна треть—половина подростков, совершивших преступления, относится к числу «исключенных» (excluded). Постоянно высок процент групповой преступности несовершеннолетних с некоторым снижением к 2007 году.
Подробный анализ региональных особенностей преступности несовершеннолетних представлен Г. Забрянским.
Он делит регионы Российской Федерации по коэффициенту криминальной пораженности несовершеннолетних на шесть групп (классов): низкой криминальной пораженности (от 481,5. до 1135,4 зарегистрированных преступлений на 100 тыс. населения соответствующего возраста — 14—17 лет), в которую входят пять республик Северного Кавказа, Ульяновская область и Москва; низко-средней криминальной пораженности (от 1266,5 до 1523,1), куда входит десять регионов; средне-низкой пораженности (от 1577,1 до 2195,8) — 24 региона, включая Санкт-Петербург; средне-высокой
ораженности (от 2324,7 до 3113,3) — 22 региона; высоко-средней пораженности (от 3075,1 до 3525,1) — 9 регионов; высокой криминальной пораженности несовершеннолетних (коэффициент от 3633,5 до 4584,1) — 6 регионов (Бурятия, Томская, Новосибирская, Сахалинская области, Хабаровский край, Еврейская АО). Таким образом, наблюдается разрыв между наиболее и наименее благополучными регионами в десять раз.
Г. Забрянский соотносит вышеназванные группы с экономическими районами России. Экономическими районами с низкой криминальной активностью несовершеннолетних оказались Северо-Кавказ-ский (коэффициент 1104,1), Поволжский(1473,0), Центрально-черноземный (1613,0) и Центральный (1792,1). Районы со средней криминальной пораженностью — Волго-Вятский (1991,6), Северо-Западный (2467,5), Уральский (2362,3), Западно-Сибирский (2457,5) и Северный (2630,1). К экономическим районам с высокой криминальной пораженностью подростков относятся Восточно-Сибирский (2881,2) и Дальневосточный (3396,7). Надо ли говорить, что криминальная активность несовершеннолетних достаточно точно отражает социально-экономические условия существования регионов?
Интересно, что последующий анализ региональных особенностей наказания несовершеннолетних выявил несоответствие «тяжести» криминальной пораженности и «активности» уголовной юстиции в 36,8% случаев(1), что лишний раз наводит на размышление о неадекватности социальной реакции на преступность и ее интенсивности.
Стр.89
Таблица
Основные показатели преступности несовершеннолетних, 1987—2009(1)
|
1987 |
1988 |
1989 |
1990 |
1991 |
1992 |
1993 |
1994 |
1995 |
1996 |
1997 |
1998 |
Количесво зарегистрированных преступлений |
116149 |
133422 |
159976 |
162718 |
173375 |
199291 |
225740 |
221649 |
209777 |
202935 |
182798 |
189293 |
Уровень на 100 000 жителей в возрасте 14-17 лет |
1510 |
1691 |
1965 |
1974 |
2079 |
2405 |
2637 |
2563 |
2402 |
2295 |
2030 |
2029 |
Доля, %, в общей преступности |
12,9 |
15,4 |
18,0 |
17,2 |
17,0 |
16,4 |
16,2 |
14,0 |
12,0 |
11,0 |
10,9 |
10,3 |
|
1999 |
2000 |
2001 |
2002 |
2003 |
2004 |
2005 |
2006 |
2007 |
2008 |
2009 |
|
Количество зарегистрированных преступлений |
208313 |
195426 |
185379 |
139681 |
145368 |
154414 |
154734 |
150264 |
139099 |
116090 |
94720 |
|
Уровень на 100 000 жителей в возрасте 14-17 лет |
2183 |
2012 |
1877 |
1416 |
1489 |
1582 |
1672 |
1761 |
1782 |
1487* |
1213* |
Доля, %, в общей преступности |
9,6 |
8,9 |
9,0 |
9,1 |
9,6 |
9,8 |
9,1 |
8,4 |
7,8 |
8,6 |
7,0 |
|
Примечание: расчетные данные отмечены знаком «*».
Стр.90